"Томас Гарди. Джуд незаметный" - читать интересную книгу автора

языках, как строители Вавилонской башни. Те тогда каждый по-своему говорили.
И читают они свои книжки быстрее, чем ястреб летит. Там все наука - одна
только наука, да еще религия. А это тоже наука, только я в ней никогда
ничего не смыслил. Да, это место для шибко умных. Впрочем, и там ночами
девки по улицам шляются... Ты, наверное и, сам слышал, что священников там
выращивают, словно редиску на грядке. И хотя уходит - сколько, Боб, лет? -
пять лет, чтобы из какого-нибудь молодого олуха сделать почтенного
священнослужителя, которому грешные страсти не положены, они с этим
справляются - отшлифуют вам парня, как заправские мастерами выпустят его с
эдаким вытянутым лицом, в долгополом черном сюртуке и жилетке, и воротничок
на месте, и шляпа - словом, все, как в Священном писании, так что иной раз и
родная мать не узнает... Что ж, у каждого своя служба, у них вот такая.
- А откуда вы знаете, что...
- А ты не перебивай меня, малыш. Старших не перебивают. Подай-ка
переднюю лошадь в сторонку, Боби, идет кто-то... Ты знай себе примечай, что
я говорю про жизнь в колледже. Жизнь возвышенная, спорить не стану, хотя сам
я не очень-то высоко ее ставлю. Мы, так сказать, телесно обитаем здесь на
вершинах, а они духовно - благородные люди, еще бы... и денежки-то чем
зарабатывают - тем, что вслух мысли разные высказывают. А есть среди них
такие крепыши, что и на серебряных кубках не меньше зарабатывают. И еще вот
музыка там, повсюду слышишь красивую музыку. Веруешь ты иль нет, все равно
так и тянет подпевать со всеми вместе. А то еще есть там улица - Главная
улица, другой такой во всем свете не сыщешь. Уж я-то знаю кое-что про
Кристминстер!
Тем временем лошади успели передохнуть и снова потянули повозку. Бросив
последний влюбленный взгляд на далекое сияние, Джуд повернулся и пошел рядом
со своим на редкость осведомленным собеседником, который не прочь был
рассказывать ему о городе еще и еще - о его башнях, колледжах и церквях.
Когда подвода свернула на перекрестную дорогу, Джуд сердечно поблагодарил
возчика за сведения и признался, что он дорого бы дал за то, чтобы знать о
Кристминстере хотя бы половину того, что знает сам возчик.
- Да чего там, говорю, что слышал, - скромно отвечал тот. - Сам-то я в
Кристминстере не бывал, все понаслышке собирал, - одно здесь, другое там, ну
а коли интересно послушать, сделай одолжение. Когда колесишь по свету вроде
меня да трешься среди людей, поневоле всего наслушаешься. А еще был у меня
дружок, в молодости он служил чистильщиком сапог в гостинице Крозье в
Кристминстере, он был мне как родной брат.
Джуд продолжал обратный путь в одиночестве и так глубоко задумался, что
забыл о страхе. Он вдруг повзрослел. Ему страстно захотелось найти какую-то
опору в жизни, чтобы обрести наконец то, что зовется прекрасным. Быть может,
он найдет это в Кристминстере, - только бы попасть туда. Но сможет ли он
наблюдать и выжидать там, чтобы, подобно людям прошлого, о которых он был
наслышан, отдаться какому-нибудь великому делу, не страшась суда и насмешек?
И так же, как четверть часа назад, глазам его открылось яркое зарево города,
теперь, когда он брел в темноте, перед его мысленным взором возник желанный
город.
- Это город света, - сказал он себе.
- Там растет древо познания, - добавил он через несколько шагов.
-Оттуда приходят и туда уходят те, кто учит людей.
- Этот город можно назвать замком, где обитают наука и религия.