"Роже Мартен дю Гар. Семья Тибо (Том 2)" - читать интересную книгу автора

да, прежде чем кончится действие номера семнадцатого. Я хочу понаблюдать,
какой эффект они дадут, попав в кровь одновременно.
От глаз г-на Тибо не скрылось замешательство сиделки. Но Антуан
перехватил его инквизиторский взгляд и поспешил добавить, желая уничтожить
даже тень сомнения:
- Предупреждаю, Отец, этот укол, безусловно, покажется тебе более
болезненным. Сыворотка "Д-девяносто два" гуще всех прочих. Потерпи
минутку... Или я очень ошибаюсь, или тебе нынче вечером будет много легче!
"Я совершенствуюсь с каждым днем", - похвалил себя Антуан. Не без
чувства удовлетворения отметил он свой профессиональный успех. И к тому же в
этой зловещей игре были свои трудности, каждый раз новые, был также и риск,
привлекавший Антуана помимо его воли.

Сестра вернулась.
Господин Тибо готовился к предстоящей процедуре не без страха и
пронзительно вскрикнул даже раньше, чем игла коснулась его руки.
- Ну, знаешь, хороша твоя сыворотка, нечего сказать, - проворчал он
после укола. - До чего густая, прямо ужас! Словно огонь под кожей прошел! А
пахнет-то как, слышишь? Та, прежняя, была хоть без запаха!
Антуан сел. Он ничего не ответил. Между первым и вторым впрыскиванием
не было и не могло быть никакого различия: две совершенно одинаковые ампулы,
та же самая игла, та же самая рука, лишь, так сказать, другая этикетка...
Стоит только умело направить ум человека на ложный путь, как все его чувства
сами начнут сразу же усердно работать в том же направлении. А мы-то еще
слепо доверяем этим жалким поводырям... И эта ребяческая потребность до
последнего дыхания низкопоклонствовать перед разумом! Даже для больного
самое страшное не понимать. Достаточно дать тому или иному явлению точное
название, найти ему благовидное объяснение, стоит только нашему бедному
мозгу попытаться по видимости логично связать две идеи... "Разум, разум, -
думал Антуан, - и все-таки он единственная незыблемая точка среди шквала. Не
будь разума, что бы с нами сталось?"
Господин Тибо снова закрыл глаза.
Антуан махнул сестре Селине, чтобы она удалилась (они уже заметили,
что, когда находятся вдвоем у постели больного, он легче раздражается).
Хотя Антуан видел отца каждый день, сегодня он отметил резкие перемены,
происшедшие с ним. Кожа была прозрачно-желтоватая, блестела, как
полированная, а это дурной знак. Отечность увеличилась, под глазами набрякли
мешки. Нос, напротив, туго обтянуло кожей, и стал ясно виден хрящ, что
странно меняло выражение лица.
Больной шевельнулся.
Мало-помалу лицо его оживилось. У него уже не было обычного хмурого
вида. Он то и дело подымал ресницы, и сквозь них поблескивал яркий,
расширенный зрачок.
"Двойная доза начинает действовать, - подумал Антуан, - сейчас на него
найдет стих красноречия".
И впрямь, г-н Тибо ощущал некую разрядку: потребность отдохнуть, тем
более восхитительную, что он не чувствовал ни боли, ни сопровождавшей ее
усталости. Однако он не перестал думать о смерти, но так как перестал верить
в нее, ему хотелось, даже приятно было поговорить на эту тему. Сказывалось
возбуждающее действие морфия, и больной не устоял перед искушением разыграть