"Север Гансовский. Двадцать минут " - читать интересную книгу автора

встал, дописывая письмо, аккуратно сложил его, сунул в карман гимнастерки.
- Товарищи, внимание! - Голос его звучал спокойно, уверенно. Он
поправил шинель, ремень. - Разъясняю обстановку. Вот здесь, на карте, все
ясно. (На самом деле ничего не было ясно на этой карте.) Значит, так.
Положение такое. Связи с батальоном нет. Где штаб полка, тоже неизвестно. От
роты осталось двадцать человек. Но отступать дальше мы не имеем права, до
Москвы пятьдесят километров. - Голос его стал еще тверже. - Ни шагу назад
нам нельзя отходить. Поэтому я принял решение занять позицию здесь и стоять
до конца. Ясно? Одним словом, это будет битва за Москву.
Так резко это прозвучало, что спящий Евсеев, не открывая глаз,
схватился за винтовку.
- Разделимся на два отделения, - так же уверенно продолжал лейтенант. -
Первое займет оборону здесь, второе - у гаража. Первым командую я, во втором
старшим будет Клепиков. По пехоте будем вести прицельный огонь, винтовочный.
От танков отбиваться гранатами. Пространство между обоими точками
простреливается. Задача ясна? Всем приступить к чистке оружия. Боец Андреев,
ко мне!
Шагая, как на параде, он вышел из подвала, и Миша последовал за ним.
Ночь еще стояла в полной силе, безбрежно во тьму уходили снега.
- Миша, - вдруг сказал лейтенант. Он по имени не обращался к другу с
той поры, как убило комроты. - Но ты понял, что иначе нельзя, ведь верно? -
Его голос звучал горячо-горячо, обжигая. - Неправильно мы воюем - вот что!
Ну, первый бой - батальон с фланга отошел, поэтому они нас разбили. А второй
раз - я сейчас понял - я виноват. Конечно, у них силы превосходящие и танки.
А мы что сделали? Три орудия выставили, окопались и даже землю выброшенную
не замаскировали. Прямо желтый песок на черном. И бойцов я распределил по
всему фронту обороны - один другого не видит. Ясно, что человек испугался,
раз он в одиночку и не знает, что с другими делается. Но ведь я по уставу
действовал, понимаешь. А сейчас решил, иначе надо... Ты о чем думаешь?
Слушаешь меня? - Он хотел излить другу все, что накопилось за тяжкие дни
одинокой командирской высоты.
- Слушаю, Лешка. Ты продолжай.
- Нет, ты скажи, о чем думал. Правильно я решил или нет?
- Я не об этом думал. Вообще, как это все так получилось: война и то,
что люди такие разные? Ефремов, например.
- А что Ефремов?
- Так... Ну ты говори... Что ты еще хотел сказать?
Многое хотел сказать Леша Федоров, но уже остывал. И кроме того,
почувствовал, что перед боем нельзя распускаться. Он вздохнул и огляделся.
- Ладно. Бой, в общем, покажет. - Он вынул из кармана сложенный
листок. - Если... если меня убьют - одним словом, отдашь это письмо маме.
Матери... Квартиру не забыл?
Но Миша отодвинул руку.
- А почему ты считаешь, что меня не убьют? Думаешь, я себя буду
спасать?.. Тебе так кажется, потому что я в артиллерийское тогда с вами не
подал?
Давняя это была обида - с тех дней, как два года тому назад чуть ли не
полкласса подали в военные училища, а Мишу классный преподаватель уговорил,
что место его в университете и что физики-теоретики не меньше будут нужны
стране, чем артиллеристы. Долго Миша считал себя трусом, и долго совестно