"Север Гансовский. Дом с золотыми окошками (Авт.сб. "Три шага к опасности")" - читать интересную книгу автора

становятся все моложе. Дело в том, что я становлюсь все старше.
Когда я не на сцене "Черного солнца", я выгляжу на тридцать пять лет.
Да мне и есть столько. Я старею. Я стареющая дочь своих родителей.
Иногда это кажется мне самым главным из всего, что вообще происходит в
мире. Главнее, чем спутники, летящие в космос, чем взрывы OAG в Париже.
Мне хочется остановить толпу на рю Монмартр и крикнуть:
- Слушайте, люди, мне уже тридцать пять, и я одна! Остановитесь!
Задумайтесь!
Но я, конечно, молчу. В своей роскошной шубке я иду с неприступным и
гордым видом. Со стороны может показаться, что уж у кого-кого, а у меня-то
все в порядке.
А что же у меня есть на самом деле? Я могу перечислить. У меня есть
шесть выходных платьев, три домашних, два демисезонных пальто, плащ и
несколько пар туфель. Как воспоминание об отце, морском офицере, в номере
на стене над кроватью висит кортик в ножнах. (К счастью, родители не
дожили до того, чтоб увидеть, как их дочь вертит сальто в ночном
ресторане.)
Кроме того, есть ваза с бегонией, принадлежащая мне, а не отелю,
комплект журнала "Вог" и Жорж.
Что такое Жорж?.. Ах, ведь это так понятно! Жорж - знакомый, который
приходит, когда ему нужны деньги, что, правда, бывает не так уж редко.
И все.
Больше у меня ничего нет.
И даже в голове у меня больше ничего нету. Мне не о чем думать. Это для
меня постоянная проблема - о чем думать, когда свободное время.
Такова я, танцовщица Лиз Обельдуайе.
Вспоминайте иногда о нас, господа великие политики, банкиры и ученые.
Есть много женщин, которым, как и мне, часто хочется крикнуть что-нибудь в
толпу на Монмартре...
В тот день - это было 12 ноября - я поздно вышла из отеля, позавтракала
в кафе, где собака подала мне свежую "Матэн", и пошла пройтись по
Бульварам.
В газете было сообщение о новых взрывах ОАС: "Восемнадцать покушений за
прошлую ночь в Париже!", заметка о том, что со склада 5-й инженерной роты
террористы по фальшивым документам вывезли три пулемета, и большая статья
о переговорах в Алжире. Все это я просмотрела, не задерживаясь, поскольку
твердо убеждена, что политика не мое дело. ОАС или не ОАС - мне от этого
ни лучше, ни хуже.
Кроме того, была маленькая заметочка об английском астрономе Ловелле.
Рассказывалось, что будто бы в ночь на 11 ноября этот самый Ловелл
обнаружил над Ла-Маншем на высоте в тысячу километров появление какого-то
неподвижного, парящего на месте тела.
И, наконец, был репортаж с фотографией об очередной свадьбе балерины
Насти Лопуховой. Свадьба-то меня и задела. С этой знаменитостью мы
когда-то вместе учились в балетной школе мадам Жоссеран, и если она
чем-нибудь отличалась от других, то лишь нахальством. Тогда она была
никакой не Лопуховой, а Жаклин Паньоль. Но поскольку всюду считается, что
талантливой может быть только русская балерина, Жаклин стала Настей.
Вообще надо сказать, что я завистлива. Да все мы в этом возрасте,
пожалуй, делаемся такими. Чужие успехи нас огорчают, а несчастья радуют.