"Север Гансовский. Пробужденье (Журнал "Химия и жизнь", 1969, NN 11-12)" - читать интересную книгу автора

по-странному освобождение.
Реформы, однако, на этом не кончились. Пряничков продажей занимался
невнимательно, квитанции подписывал не глядя, деньги за книги принял не
считая. Он все к чему-то стремился, внутренне был, уже не здесь и,
рассчитавшись с дядей Ваней, вручив трем рыдающим атлетам десятку, которая
их тотчас успокоила и сделала безразлично грубыми, отправился в центр. Но
не в редакцию, поскольку у него был личный выходной взамен отработанной
прошлой субботы, а по магазинам. Домой он привез мольберт, этюдник,
коробку с масляными красками, холсты на подрамниках и еще несколько
пакетов.
Было еще только два - полносветный, ослепительно солнечный день. Федя
быстро пристроил у затененного шторой окна мольберт, этюдник на ножках и,
ежеминутно консультируясь со "Школой изобразительного искусства", принялся
писать-то чашку, то спичечный коробок. Мольберт вдруг показался ему
неудобным - он переделал его с помощью нескольких столярных и слесарных
инструментов, приобретенных на улице Кирова. Быстрота, с которой он начал
и кончил переделку, поразила жену.
Потом Шура поехала на вечернюю смену в Центральный телеграф, а к Феде
присоединилась Наташа. Успехи дочери были невелики, Федя же прогрессировал
в удивительном темпе. Написанный им карандаш хотелось приподнять пальцами,
а чашка столь выпукло лезла с холста, что казалось - вот сейчас упадет и -
в скорлупки.
Однако не сходство было для Феди конечной целью.
Когда жена приехала в полночь, Пряничков, пользуясь все той же
"Школой", учился рисовать глубокое синее небо, как на картинах
итальянского Возрождения, и отчетливые части здании в манере Каналетто. Он
откровенно списывал с репродукций, и Шура видела, что получается.
На следующий день - то была суббота - Федя встал в шесть и чрезвычайно
устремленно за три часа написал в старинном стиле воображаемый пейзаж с
путниками, которых он почему-то одел в трико красного цвета. Пряничков был
так поглощен работой, что как бы проснулся и осознал, где находится,
только закончив вещь. Прошелся по комнатам, насвистывая, обнял жену,
поцеловал дочь в белокурую макушку, позавтракал, похвалив свежий орловский
хлеб, - домашние никогда не видели его таким оживленным.
Затем, действуя с прежней энергией, Федя поехал на Преображенский
рынок, где за овощными рядами помещается комиссионный магазин, принимающий
все - от ношеных ботинок до произведений искусства. Пейзаж оценщику
понравился, он предложил за него пятнадцать рублей. Пряничков протянул
было свой паспорт, но тут выяснилось, что он же является автором вещи.
Оценщик возвратил ему пейзаж и посоветовал обратиться в закупочный фонд
Министерства культуры РСФСР. Федя на площадь Ногина не поехал, а вместо
этого дома в течение получаса теребил свое произведение, прогревал и
коптил его над газовой плитой. Когда произведение приняло достаточно
затертый вид, Пряничков вызвал такси и отправился на Гостиничную улицу в
антиквариат. Сидевшая там в подвале очень современная девица в
четырехугольных очках, в клетчатой короткой юбке пейзаж в руки не взяла,
велела поставить его к стенке, издали, закинув ногу на ногу, рассматривала
минуты две, а затем решительно отнесла вещь ко второй трети XVIII века. Ее
несколько смутили странные путники в красном, она позвала еще одного
специалиста, вдвоем они спорили некоторое время, переходя порой с русского