"Север Гансовский. Башня (Авт.сб. "Человек, который сделал Балтийское море")" - читать интересную книгу автора

Я доволен собой. Я умный. Я красивый. У меня выразительные глаза и
сильный лоб. В определенных ракурсах мое лицо бывает удивительно красивым
- женщины говорили мне об этом. В Италии девушка, которой я на
флорентийском вокзале помог попасть в поезд вместе с семьей, вдруг
всмотрелась в меня и сказала: "Какое у тебя прекрасное лицо! Хочешь, я
останусь с тобой на всю жизнь?" Я высокого роста, светловолосый,
широкоплечий, с голубыми глазами. Во Франции молодая актриса, в доме
которой мы стояли месяц, сказала, что, если я разрешу, она пойдет со мной,
куда бы судьба не повела меня... Но что я мог ответить? Я ведь был солдат,
и мы все должны были быть убиты.
У меня крепкие длинные пальцы, отличный слух, музыкальная память и
воображение. Я мог бы стать пианистом. Я неплохо рисую - я мог бы
сделаться художником. Я люблю и ценю искусство - я мог бы быть критиком
живописи. Мне кажется, я мог бы стать и писателем, потому что меня
занимает подмечать у людей мельчайшие душевные движения и находить их
большие причины.
Я мог бы стать многим и многим, но не стал ничем.
И все равно я горд сегодня.
Я прожил жизнь в фашистской стране. Мне было тринадцать, когда
загорелся рейхстаг. Я жил в эпоху полного господства негодяев. И тем не
менее я мыслил. Я начал свой труд и окончил его.
Я беден, у меня нет друзей и общества, я подвергаюсь презрению сытых и
благополучных. Вышло так, что у меня нет любимой женщины, семьи и дома.
Один, один, чужой в этом мире, я прошел свою жизнь.
Но ведь и невозможно было иначе. Ведь верно, что невозможно?..
("А девушка?" - сказал мне внутренний голос.)
Мне не хватало многих человеческих начал, но многое я и возместил
мыслью. У меня великолепная библиотека - воображенная. У меня прекрасные
картины. Я мог входить в них и возвращаться. Я посещал другие века и
страны, у меня были там удивительные встречи и поступки.
В какой мере все это реально? В какой мере реальна мысль.
Сейчас я вспоминаю, что же действительно было в моей жизни... Детство,
улыбка матери и ее ласковая рука... Солнце над полями пшеницы у Рейна...
Мое смущение и горящие изнутри щеки, когда я первый раз разговаривал с
Гревенратом в университете... Казарма... Зной и пыль полевых учений...
Окопы, выстрелы, выстрелы... Русские снега, задернутые дымкой горы Италии,
и снова красноватый блеск, лопающийся звук минного разрыва и запах
порохового газа...
Все это было. Но ведь был и мой непрерывный труд, созданный в муках
математический аппарат моей теории. Были и есть три тома моих сочинений.
Что за нужда, что я не записал их, что они никому не известны? Что за
важность?.. Ведь они мыслятся, они уже созданы, существуют. Я мог бы
начать записывать их с ума хоть сейчас.
И есть, наконец, сделанные мною пятна. Черное...
Итак, вот он - я.
Человек по имени Георг Кленк.
Тот, который сидит сейчас в пустой комнате. У которого в голове
огромное дерево его теории и ни одного клочка живых реальных записей. Тот,
у которого в тайнике аппарат, делающий пятна и уничтожающий их.
Эй вы! Вы слышите крик Человека?..