"Север Гансовский. Башня (Авт.сб. "Человек, который сделал Балтийское море")" - читать интересную книгу автора

Шоферу я сказал, что мне надо на хутор Буцбаха, но последние два
километра я предпочитаю прогуляться пешком. Он высадил меня возле мызы.
Времени в запасе было около сорока минут, по моему расчету, я решил
заранее осмотреть дальний край леса на тот случай, если мне удастся
осуществить свой план.
Впрочем, я был почти уверен, что он удастся. Уж очень нетвердо Бледный
стоял на земле. Слишком отчетливо на его чертах был напечатан приговор.
Я вошел в Петервальд и, минуя пятно, пошагал дальше. К западу местность
начала опускаться. Сделалось сырее. Могучие ели сначала стояли ровно,
потом лес стал теснеть и мельчиться. Еще несколько десятков шагов, и
открылось озерко, заросшее по краям ржавой прошлогодней осокой.
Это и было то, что мне требовалось.
Я постоял минуту, запоминая дорогу, потом повернул обратно в гору.
Выше местность опять по-весеннему порозовела. Молодая свежая трава
пробивалась там и здесь между серой старой, а в чащах маленьких елочек
было так зелено, так липко и жарко пахло разогретой солнцем смолой, что
казалось, будто не март доживает последние дни, а сам царственный
небесно-синий июль плывет над долиной Рейна.
Щелкали птицы. В одном месте неподалеку от моей ноги серый шарик
стронутся и покатился, но не вниз, а вверх по холмику. Мышка!
Я остановился, и зверек замер тоже. Секунду мы оба не двигались, потом
комочек жизни осмелел, выпростал носик, принялся обнюхивать корень ели.
- Ну пожалуйста...
Однако пора уже было к делу.
Я прошагал метров триста и вышел на знакомую поляну. Со стороны
тропинки густо росли молодые сосенки. Я вошел в заросль, снял плащ, сложил
его на траве, уселся и стал ждать.
Итак...
Десять минут прошло, двадцать. В голову уже начали закрадываться
сомнения. Не каждый же день он тут бывает. Но вдали послышался шорох, и я
успокоился.
Шорох приблизился, и на поляну вышел Бледный.
Он шагал с трудом, неся на боку какой-то большой тяжелый аппарат,
тяжело дыша и откинувшись в сторону, противоположную ноше.
Когда он опустил аппарат на землю, я увидел, что это была большая
индукционная катушка неизвестной мне системы. Меня даже поразила его
догадка. Видимо, он хотел попытаться с помощью сильного магнитного поля
оттянуть пятно с занимаемого им пространства. Это был действительно верный
путь, хотя катушка потребовалась бы в несколько раз мощнее. А еще лучше
было бы взрывное поле, мгновенное.
Освободившись от груза, он расправил плечи, вздохнули потер занемевшие
руки.
Он снова был нашпигован различными устройствами, как в прошлую ночь.
На поляне было светло. Освобожденный от нервного напряжения той борьбы,
которой явились два моих последних разговоров с ним, я мог теперь
внимательно рассмотреть его лицо. Что-то знакомое чудилось в этих чертах,
что-то отзывающее в далекое прошлое - ко времени моего детства или юности.
Левый ботинок Бледного был испачкан следами зубного порошка. Эта
небрежность сразу нарисовала мне картину его заброшенного быта. Вот он
встает утром где-нибудь в серой комнате консульского здания, один,