"Север Гансовский. Башня (Авт.сб. "Человек, который сделал Балтийское море")" - читать интересную книгу автора

Понимаю... Это интересно.
Мы договорились о сроке - неделя.
Я уже пошел было к двери, но вдруг он остановил меня:
- Подожди!
- Да.
Он кивком позвал меня.
- Послушай... - Он задумался на миг, как бы сомневаясь, стоит ли
вводить меня в эту тему. Потом сказал: - Ты не знаешь, где сейчас Руперт?
- Какой Руперт?
- Ну Руперт. Руперт Тимм, который был с нами на третьем курсе.
Способный такой парень. Кажется, он уехал тогда с родителями в Бразилию.
Ты не знаешь случайно, не вернулся ли он?
- Не знаю.
- А вообще среди твоих знакомых в городе нет никого, кто занимается
теоретической физикой?
- У меня нет знакомых.
Лицо его выразило удивление, потом он кивнул.
- Ну ладно. Все. Значит, через неделю.
И я вышел, унося с собой листки. Мне очень хотелось получить хотя бы
десять марок в качестве аванса, хотя бы даже пять. Но я не решился
спросить их у Крейцера, а он сам не предложил, прекрасно понимая между
тем, в каком я положении. Интересно, что при этом я не сказал бы, что
Крейцер жестокий человек. Просто я нахожусь в зависимости от него, и он
считает, что меня не надо баловать. Это меня-то!
А между прочим, вопросы о Руперте и о том, не знаю ли я кого-нибудь
другого физика-теоретика, я слышал уже второй раз в этом месяце. Меня
спрашивал на улице еще один из бывших сокурсников. Но мне не хотелось
занимать этим голову.
Я вышел из института, прошел три квартала и, войдя в Гальб-парк, уселся
там на скамью. Весна в этом году какая-то неудачная и серая, днем было
довольно холодно. Но я привык мерзнуть, и это мне не мешало. В парке не
было никого, кроме меня.
Хорошо, сказал я себе. Я сделаю этот расчет и получу возможность
существовать еще месяц. Заплатить за квартиру, купить кофе, сыру и
сигарет.
А дальше что? Еще через месяц?..
Да и, кроме того, какой ценой я оплачу этот будущий месяц? Ведь мне
нужно не просто сделать расчет. В институте уже привыкли, что я постоянно
вношу что-то новое в такие работы. Если я рассчитаю по старому методу, как
делают все, то Крейцер решит, что я не выполнил работу или выполнил плохо.
Но внести что-нибудь новое означает борьбу, мучительное напряжение
мысли, на которое я способен все меньше и меньше после одиннадцати лет
каторжной работы над своим открытием. Внести новое - это хождение из угла
в угол по комнате, сигареты за сигаретами, крепкий кофе, отчаянная
головная боль, бессонные ночи.
И все это лишь за один месяц жизни!
Я сидел на скамье, и вдруг мною овладел приступ отчаяния. Можно ли так
жить дальше?
Почему за каждый час бытия с меня спрашивается так много, в то время
как другие живут почти даром? Ну трудно ли существование Крейцера,