"Север Гансовский. Побег (Повесть, фантастика) (репост полной версии)" - читать интересную книгу автора

Тертого, пожившего этого мужчину из петербургских мещан Колымский от
Нецбанда переманил.
В нежной карете двигались не шибко - две упряжки в день верст по
шестидесяти. На шляху то и дело царского курьера тройка, щеголь в атласном
кафтане рысит с визитом к соседке-помещице, погорельцы бредут с сумой -
огнем бог наказал. Обозы, обозы с кирпичом, тесаным камнем. А более всего
возов, рогожей покрытых, где юфть, сало, полотна, пенька - эти в
Кронштадтский порт.
Останавливались у крестьян. Барон, по причуде своей купцом одетый,
беседовал, как с равными. В дому мужика-однодворца позвали с полатей парня
молодого, тоже ночевщика, ужинать колбасами. Тот видом чистый ангел. Волос
русый до плеч, лицом тонок, бел, глаза ясные. Сказался крепостным актером.
Умеет акцию, на клавире, танец, может делать театральную машину. В
Санкт-Петербургском оперном доме пел Солимана в "Трех султаншах",
аплодисменты имел, похвалы удостаивался. Два же года назад барин-старик
отозвал в имение, велел научить пению, танцу да италианскому языку девицу
четырнадцати лет, каковую сдать ему неповрежденной в нравах и сердце.
- Сдал ли? - спрашивает его барон. - Сдал, - отвечает парень. И заплакал.
Этого, Алексей ему имя, было решено тоже взять, оброк за него платить
барину.
Поздно, как все по лавкам легли, наговорившись, Колымский вышел на
крыльцо.
Отрозовела, погасла вечерняя заря, пахло березовым листом. Майские
низкие звезды сияли над головой, словно вывешенные в глубокую черноту
неба. От тишины и отсутствия наземного света казалось, будто после
огородишка за непробивными кустами бузины мир кончался. Будто здесь же, в
двух шагах, земная твердь обморочно опрокидывается в эфирную пропасть
Вселенной. Но Русь, хоть и невидимая, была. Раскинулась во все стороны.
Ему ли не знать, человеку у крыльца) Как в глухой сибирской деревеньке
зимой оттерли его, нагим явившегося, он и лес валил, и землю пахал, с
коробом легкого товару ходил по селам, сам на лесной дороге купца
останавливал, городскую управу ночью взламывал ради бумаги, печатей.
Насмотрелся... Вдруг треснула ветка поблизости, что-то двинулось в кустах.
Колымский повернул голову - корова? Или кто любопытный из соседских
мужиков?.. Шагнул туда, и тотчас странная, во что-то гладкое одетая фигура
тронулась с места. Легкий, сразу стихший звук шагов. Перескочил через кусты.
Человек, как бы облитый чем-то серебряным, стоял на шляху возле старой
липы. И одежда и повадки не мужицкие. При свете звезд стало различимо лицо
незнакомца. Узкое, с большими глазницами. Не русское.
Мгновение, и мужчина в серебряном ступил в тень, под липу. И исчез. Как
растворился.
Колымский ринулся к липе. Никого... Шлях и поле за ним пусты... Был и
не стало.
Кто? Неужели слежка? Но почему? Если до царицы дошло насчет Смаилова,
послали бы поручика - доставить на допрос.
Постоял, закусив губу. А может, и не было ничего. Галлюцинация, как в
меловом периоде с тираннозавром, которого видел, слышал разговаривающим с
сигарой в зубах. Нервность от перегрузки.
Но, идя в избу, знал, вспоминаться будет серебряный.
- Сим объявляется... во владение его сиятельства... Обязаны иметь к