"Север Гансовский. Новая сигнальная (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

казаться, что он уже бывал здесь и знает места. Они перескочили через
несколько полуобвалившихся ходов сообщения, многократно переплетенных
серыми телефонными проводами. В просвете между деревьями что-то зачернело.
Странное предчувствие укололо Николаю сердце.
Перед разведчиками, накренившись над окопом, стоял двухбашенный
старый танк из званцовского сна. По вздутому борту шла надпись корявыми
буквами: <Бронья крипка, и танки наши бистри>.
Званцова это так удивило, что у него сразу вспотела вся спина и он
почувствовал, как гимнастерка облепила кожу.
И тут же в лес шла тропинка, которую он тоже помнил по снам.
Он откашлялся - у него сразу пересохло в горле, кивнул Абрамову, и
они осторожно двинулись по этой тропинке.
Они не прошли и километра, как впереди раздалось резкое: <Стой! Руки
вверх, не двигаться!> Из-за кустов с нацеленным автоматом в руке вышел
человек.
Он был в черной шинели.
В матросской.
- Кто такие?
- Свои, - ответил Званцов из-за дерева (они успели оба отскочить за
деревья.) - Пехотная разведка. А ваша что за часть?
- Руки! - раздался другой голос.
Разведчики оглянулись и увидели, что второй матрос стоит позади них с
автоматом.
- А ну-ка давайте отсюда, ребята, - сказал первый матрос. - Наша
часть секретная. В расположение хода нет. Не задерживайтесь. Петров,
проводи.
Второй матрос довел их до опушки, и разведчики отправились в свою
роту. Но еще прежде чем они ушли, Званцов успел заметить за деревьями
силуэт какой-то большой машины, прикрытой ветками.
Они вернулись в деревню уже затемно, причем Званцов шел в самой
глубокой задумчивости.
По дороге уже ближе к роте Абрамов стал вспоминать свою собственную
службу на флоте и гадать, что же за секретная часть это может быть. Но
Званцов почти не слушал его, с ужасом думая, что сейчас не доверяет ни
Абрамову, ни Петрищеву, никому из тех, с кем он ночевал на КП, и даже
самому себе. Сон переходил в реальность, и Званцову начало казаться, что
он сходит с ума.
До самого позднего вечера он не мог решить, нужно или не нужно
рассказывать лейтенанту о своих снах, и, ничего не решив, совершенно
замученный, улегся на своем месте на КП. В комнате было шумно. Петрищев
удвоил боевое охранение, приходили связные из взводов, и телефонист держал
постоянную связь с батальоном.
Званцов заснул лишь к середине ночи, и как только глаза его
закрылись, так сразу же представилось, что он глядится в какое-то мутное
стекло, в запыленное зеркало, и в нем отражается лицо. Но снова не его, а
чужое. Лицо!
Будто что-то ткнуло его в сознание. Он проснулся, мгновение
соображая. Некая мысль озарила его. Он поспешно встал, взял свой
полуавтомат и вышел из дому.
Эта новая ночь была ветрена. Поворачивало на непогоду, небо по