"Север Гансовский. Черный камень (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

вроде крысиной. И принадлежит она животному величиной с рысь, которое
вцепилось когтями в неровности стены. Совсем близко черные усы, белые
клыки, розовая губа. Взгляд выразительный - строгий и с подозрением.
Не знаю даже, как меня вынесло вон. Просто вижу, что стою на поляне у
сторожки посреди лужи.
Но существо это меня не преследовало. В задней комнате тяжелые
прыжки. Определяю по слуху, что зверь удалился к окну. Потом тишина.
Набрался смелости, шаг за шагом вернулся в дом, рывком захлопнул дверь.
В дальнейшем день как-то промелькнул. Входить во вторую комнату
больше не решался, заглядывал снаружи через решетку. После обеда вынес
стул, чтобы получить больший обзор, поставил снаружи у окна, забираюсь. В
плохо освещенном углу какая-то борьба. Пригляделся, еле на ногах устоял.
Существо еще увеличилось, но теперь оно как бы не в единственном числе.
Мелькают почти человеческие руки, не две, а четыре, которые сцепились в
схватке, стараясь оттолкнуть одно от другого два тела с общей единственной
головой и общей же парой конечностей. Эта попытка расщепиться требует,
видимо, огромных усилий, потому что мышцы всех рук напряжены и сооружение
целиком ездит по полу рывками.
Впечатление, будто пришелец собрался размножиться, причем самым
примитивным способом - делением.
Но по всей вероятности, эксперимент был признан неудачным. Когда
через несколько часов, набравшись мужества, я опять влез на стул,
инопланетянин был в комнате один. Но зато он уверенно продвинулся вверх по
эволюционной лестнице.
Тучи как раз разрядились, открыли закатное солнце. Освещенная его
лучом, у стены сидела на корточках большая обезьяна. Широкоплечая,
длиннорукая, жилистая. С непропорционально высоким лбом, со злыми, глубоко
посаженными глазами.
Посмотрел я на нее, посмотрел, этак не торопясь слез со стула, вошел
в дом, надел плащ, сунул в карман туристский компас, хватил полстакана
коньяку. Ясно было, что период благодушия, цветов и оркестров кончился.
Дело стало серьезным. Не удастся, думаю, через реку, пойду прямо в горы,
авось наткнусь на овечью отару с пастухами, как-нибудь от них буду
связываться с цивилизацией. На моих глазах гость из космоса от
первоначальной клетки-комочка дорос едва ли не до высшего звена в цепи
живого на Земле - сорок восемь часов на ту эволюцию, которая от земной
жизни потребовала четыре миллиарда лет. При таких темпах куда он может
вызреть еще через сутки? И что вообще там дальше по развитию за человеком?
Спускаюсь к Иште. Она уже не ревет. Обрадовался. Однако напрасно,
потому что река попросту затопила самые высокие камни, похоронив шум в
глубине. У самого берега течение и то быстрое, а уж в середине вода
несется отдельными нервными полосами, которые то расширяются, то сужаются
или гнут вбок, потесняя одна другую. Тут и бульдозер снесет, поволочет, не
то что человека. На всякий случай вынул ногу из ботинка, попробовал воду -
ледяная!
Ладно, что делать - начинаю подниматься вдоль Ишты. Озноб бьет все
сильнее. Видимо, на первоначальную простуду наложились прогулки по
холодным лужам. Вхожу в лес. Темно. Вынимаю компас, намечаю себе строгий
юг, как, собственно, и положение долины подсказывает. Однако прямой путь
поминутно перегораживается зарослями, упавшими деревьями, каким-нибудь