"Матвей Ганапольский. Кисло-сладкая журналистика" - читать интересную книгу автора

Все это кто-то назвал журналистикой, и трудно понять, как в одной
профессии может соединяться Бог и черт. Поэтому будем рассуждать об этой
странной профессии с улыбкой, как рассуждаем о неведанном.
Я недавно прочитал в Интернете крикливый заголовок "Солнце гаснет!". За
заголовком была обычная полуграмотная заметка, что через 8 миллиардов лет с
Солнцем начнутся некоторые проблемы, и в Майами не будет так же комфортно,
как сейчас. Я улыбнулся. Меня поймали. Почему я улыбнулся? Потому что меня
поймал профессионал. Какой-то сосунок понял, как меня, человека, не верящего
никому, даже Бернанкс, заставить нажать на баннер. Я ненавижу этого идиота,
но уважаю его. Он профессионал. Давайте уважать профессионалов, но говорить
о журналистике с улыбкой.

НУЖНО ЛИ СЧИТАТЬ НАПИСАННОЕ В ЭТОЙ КНИГЕ ДОГМОЙ?

Конечно, каждый автор немного тщеславен. Это "немного" выражается в
том, что ему просто хотелось бы, чтобы его книга осталась жить в веках. Я не
исключение. Сразу заявляю, что я не против, чтобы она вошла в список
обязательной литературы для изучения в школах. Мне было бы приятно, чтобы
цитаты из нее крупно писались на стенах общественных зданий, а диктаторы в
разных странах заявляли: "Мы отменяем в стране свободу слова. Но то, что
написано в этой книге, священно!!!" И так далее.
Вопрос о догматизме этой книги я бы разделил на две части.
Первая: является ли сам автор источником или наследником святости?
И вторая: нужно ли считать священным то, что он написал?
Для выяснения первой позиции автор провел три эксперимента.
Во-первых, я подошел к зеркалу и внимательно посмотрел на себя,
одновременно держа в руке фото матери Терезы. Разница была очевидна. Лицо
матери Терезы несло отпечаток всех ее благих дел. Мое лицо в зеркале
отражало только вчерашнюю вечеринку, и мое разнузданное на ней поведение.
Второй эксперимент - это тщательное изучение картины Леонардо да Винчи
"Тайная вечеря". Я пытался найти среди присутствующих кого-то. похожего на
себя, тем более что один из них носил имя Матфей, а это уже внушало надежду.
Но, как оказалось, Леонардо был посредственным художником, и изобразить на
этой посредственной картине кого-то, похожего на меня, ему не удалось. Кроме
того, изучение текста вечеринки, которую изобразил Леонардо, показало, что
они там говорили о чем угодно только не обо мне, или моей книге.
Но третий эксперимент я могу смело назвать удачным. Я еще раз
пересмотрел мой любимый фильм Мэла Брукса "Всемирная история" ("History of
the World"). Там, как вы помните, Господь призывает Моисея. Моисей вылезает
из-за холма, держа в руках заповеди Господни, две из которых роняет. Они
были высечены на камне и разбились. Этот крайне достоверный и убедительный
эпизод доказывает, что было не десять заповедей, а двенадцать. Я твердо
убежден, что Моисей разбил именно те две заповеди, в которых давалось четкое
указание, касательно моей книги и ее автора. По поскольку камни разбились,
то юридически подтвердить я это не могу.
Второй вопрос - догма ли то, что написано в самой книге.
Ответ на это долго искать не нужно. Первое, что важно понять, что это
не теоретический учебник. Автор понимает, что существуют сотни журналистских
школ, где преподаватели - гении, а стены их кабинетов увешаны дипломами в
увесистых рамках. Они строго взирают на аудиторию, и их слова - божественное