"Константин Гамсахурдия. Похищение луны (Роман) " - читать интересную книгу автора

Тогда царь Навуходоносор велел отлить из золота высокого идола и
поставил его на одном из полей области Вавилонской.

Собрав сатрапов, наместников и военачальников, он повелел всем
народам, племенам и языкам пасть ниц и поклониться идолу; а кто не падет и
не поклонится - бросить того в печь огненную...

И другой сон приснился Навуходоносору: стоит среди поля дерево
высокое-превысокое. Вскинулось оно вершиной до самого неба превышнего, а
вширь - охватило края вселенной. Листья его прекрасны, и плодов на нем
множество. И вот в видении царя, покоящегося на ложе, снизошла с неба
радуга и голос возгласил громкий: "Срубите это дерево, обрубите ветви,
стрясите листья и разбросайте плоды. Только корень его становой не
корчуйте, в земле оставьте! И пусть он, заключенный в узах медных и цепях
железных, стоит среди полевой травы, орошаемой росою, и пусть сердце
звериное дастся ему и семь времен пройдут над ним".

Вновь призвал Навуходоносор мудрецов, гадателей, тайновидцев, но никто
из них не мог открыть сновидения царю.

Тогда позвал царь Навуходоносор Даниила и изложил ему сновидение свое.

"Дерево то, разросшееся до края земли, у которого листья благостны для
глаз и плодов множества, - что ты, владыка! Тебя изгонят люди, и обиталище
твое будет со зверьми дикими. Как скот на выгоне, будешь ты пастись травою
на полях!" - так ответствовал Даниил.

55

Для Шардина повесть о сновидении Навуходоносора стала роковой.

Никто не мог разобраться, почему вдруг вспомнился тамаде этот сон или
зачем понадобилось связывать его с тостом в честь Лукайя... Ни Маану, ни
Маршаниа, ни даже Кац Звамбая это не было понятно.

Кегва Барганджиа, опустив голову на руки, спал за столом сном
праведника.

Лукайя некоторое время прислушивался к тому, что плел тамада. Несмотря
на то, что одно время старик прислуживал Тариэлу Шервашидзе как псаломщик и
немного знал древнегрузинский язык, он тоже не разобрался в бреднях
Шардина. Убедившись, что повествование грозит стать длиннее самого
сновидения, Лукайя испугался: "Как бы не остаться голодным! Чего доброго,
сожрут собаки мамалыгу, оставшуюся на дне лазского котла". И Лукайя пошел
на кухню.

Когда наконец стаканы были осушены, тамада сидел едва живой.

Омар Маан и Таташ Маршаниа торжественно вывели его на балкон.