"Пьер Гамарра. Убийце - Гонкуровская премия [D]" - читать интересную книгу автора

века. Совершенно своеобразный стиль. Непривычная атмосфера. Невиданные
психологические наблюдения. Словом, все признаки гениальности. Итак, решался
вопрос, дать ли премию Воллару, или Арманде Раймон, или еще какому-нибудь
бесспорному произведению. Жюри колеблется, прикидывает и так и этак, спорит.
Никто не знает этого гениального Дубуа, этого таинственного литературного
феномена. И вот наступает развязка. Премию присуждают Дубуа, но... Дубуа не
является. Его ищут по указанному им адресу. Там нет никакого Дубуа. И до сих
пор воз ни с места, и жюри в полном отчаянии.
- Совершенно верно. Ну, а ваше мнение?
Жозэ развел руками.
- А какое у меня может быть мнение? Дубуа оторвал себе Гонкуровскую
премию. Где же Дубуа? Кто такой Дубуа? Я знаю не больше вашего. А вдруг это
злая шутка... Ведь все возможно...
- Да нет, едва ли кто-нибудь из наших литераторов, написав гениальное
произведение, решит остаться анонимом. Нет, это отпадает.
- Кто знает? Редко, правда, но встречаются и среди писателей скромные
люди.
У Жозэ загорелись глаза. Усталость с его лица как рукой сняло. Бари
дружески хлопнул его по спине.
- Я же вам говорил, это дельце для вас.
- Нет, нет, вы не правы. Моя область - увы! - преступление, в
бутылке чернил...
- Ну вот, бутылка с чернилами уже есть...
Жозэ встал, бросил на стол кипу газет, которая лежала у него на
коленях. Он был небольшого роста, и широкий серый плащ неуклюже сидел на
нем.
- Любопытно было бы познакомиться... - Помолчав, Жозэ продолжал: -
Любопытно было бы познакомиться с этим романом.
- Конечно, - ответил Бари. - Я и просил д'Аржана поподробнее все
разузнать. Но господа из жюри, кажется, не желают ничего сообщать. От
издателей отбою нет, но всем отказывают. Ждут лауреата. А я сказал д'Аржану:
"Слушайте, старина, выкручивайтесь, как знаете, но вы должны пролистать
рукопись и завтра дать нашим читателям полный обзор... Надеюсь, что..."
Телефонный звонок прервал редактора.
- Алло! - сказал Бари. - Алло! Да, это я... Добрый вечер... Ах
так... Неужели? Очень хорошо. Великолепно... Я был уверен... Он согласился?
Ну конечно, он не мог отказать... Что? Естественно... Жаль... Больше ничего?
Вы измотались? Старик Симони взбешен? Да, как можно больше всяких
подробностей. Вот именно. Гоните строки. Что? Фотомонтаж со стариком Симони
на фоне черного силуэта? Великолепная идея! И можно дать такую подпись:
"Мосье Симони, прославленный автор сборника "Цветы тени", в обществе
неизвестного лауреата..." В десять часов? Идет, в десять так в десять. Я еще
не смог связаться с Морелли. Попробую сейчас. До свидания. Вот именно.
Спасибо. Вам тоже...
Бари повесил трубку.
- Звонил д'Аржан.
- Что он сказал?
- В общем, ничего нового. Жюри неистовствует. Старик Симони, - вы
знаете, поэт Симони, - тоже рвет и мечет. Он говорит, что это позор для
Гонкуровского комитета, и собирается отдать под суд шутника. У д'Аржана