"Назло громам" - читать интересную книгу автора (Карр Джон Диксон)

Глава 9

Десмонд Ферье.

Он был в пижаме, шлепанцах и парчовом халате. Высокий, небритый, с взъерошенными волосами, Десмонд выглядел на все свои пятьдесят восемь с точностью до минуты. И все же его кипучая энергия давала себя знать, несмотря на то что вальяжные манеры и улыбка исчезли.

Ферье стоял с поднятой рукой, но выражение его глаз было таким, словно он ожидал и рассчитывал услышать то, чего очень боялся.

Раскаты грома затихли. Доктор Фелл, страшно расстроенный случившейся бедой, стоял спиной к окну. Увидев Десмонда, он шагнул ему навстречу.

— Сэр, — печально произнес толстяк. — Я должен сообщить вам новость, которая будет для вас очень неприятным потрясением. Однако ее нельзя назвать неожиданной. Как видите, вашей жены здесь нет.

Кадык заходил на длинной шее Ферье. На мгновение его взгляд стал каким-то пристальным и даже злобным, но он тут же сумел скрыть его под привычной маской.

— Прошлой ночью, — продолжил доктор Фелл, — вы говорили, что миссис Ферье может попытаться убить Одри Пейдж, или себя, или вас. Если помните, я предположил, что опасность угрожает самой миссис Ферье.

Знаменитый голос прозвучал немного фальшиво:

— Ева — славная старушка и всегда была такой. Так что же случилось?

— И все же мои предупреждения не могут служить оправданием того, что я не уследил…

— Да бог с вами! Что произошло?

— Нет! — воскликнул доктор Фелл, когда Десмонд сделал шаг вперед. — Вам сюда нельзя. Давайте спустимся в гостиную, и я все вам расскажу.

— Мистер Иннес!

— Слушаю вас? — коротко откликнулся Брайан, глядя на Ферье. Стоило ему представить Одри Пейдж в объятиях этого человека, как яд ревности отравил его сознание, так же как и яд самобичевания отравлял доктора Фелла. И все же, непонятно почему, в нем не было ненависти к Десмонду Ферье. Внезапно он заметил кое-кого еще.

В холле, метрах в полутора от них, стояла Паула Кэтфорд с выражением ужаса и сострадания на лице. Она уже переоделась и теперь стояла, сложив руки с ярко-красными ногтями, словно для мольбы.

— Мистер Иннес, — пророкотал доктор Фелл, — в комнате мисс Пейдж есть параллельный телефонный аппарат. Будьте так любезны связаться с управлением полиции Женевы; попросите пригласить к телефону мистера Гюстава Обертена и скажите, что у вас есть сообщение от меня. Какие бы затруднения ни возникли, не разговаривайте ни с кем, кроме него, а мистеру Обертену сообщите ровно то, что вы сочтете нужным.

— Боже милостивый! — воскликнул Десмонд Ферье глубоким голосом. — Вы считаете, что стоит делать это?

— Да! — резко ответил доктор Фелл. — Вы обратились ко мне за помощью, и вы ее получите, но все должно быть в рамках закона. — Он взял себя в руки. — Мистер Иннес!

— Слушаю вас, доктор!

— Пожалуйста, после того, как поговорите с мистером Обертеном, присоединяйтесь к нам в гостиной.

Потоки эмоций, как и налетевшая буря, тяжело давили на всех. Шагая наверх, Брайан неожиданно обратил внимание на свою перепачканную одежду и растрепанный вид. Войдя в комнату Одри (точнее, в ту, что называли комнатой Одри), он закрыл за собой дверь.

Именно здесь, запинаясь и заикаясь, Одри рассказала ему, как все случилось. Небольшой чемодан, который она привезла с собой, — по-прежнему открытый и до конца не упакованный, — лежал там же, где он увидел его в первый раз: на стуле в ногах кровати.

Одри не совершала убийства — в этом нет сомнений, и эта мысль должна была радовать его, но все было не так.

Телефон стоял на маленьком столике в изголовье кровати. Потянувшись за трубкой, чтобы взять ее и набрать «ноль», Брайан заколебался. В его сознании, словно джин, выпущенный из бутылки, пронеслась череда образов: он живо ощутил присутствие Одри, взгляд Паулы Кэтфорд и измученный вид Евы Ферье; в его памяти возникла неубранная кровать в комнате Хатауэя, с распятием из слоновой кости над ней, и любопытно было то, что все это давало ему сильнейшее ощущение надвигающейся беды, источника которой он не видел — он только чувствовал его. Стоп, хватит!

Надо использовать время. Мадам Дюваллон должна была прийти к девяти тридцати к нему на квартиру на набережной Туреттини, чтобы приготовить завтрак.

Завтрак, мадам Дюваллон… Мадам Дюваллон, эта храбрая и сердечная пожилая женщина, преданная как бультерьер, которой можно было полностью доверять.

Брайан присел на кровать и набрал номер своей квартиры. Не успели раздаться несколько гудков, как мадам Дюваллон ответила:

— Это вы, месье?

— Да, я, мадам. Нет-нет, я не приеду домой! Но послушайте: к вам приедет молодая леди, правда, не могу точно сказать, как скоро. Не могли бы вы, если возникнет необходимость, дождаться ее? И еще: не могли бы вы передать ей очень важное сообщение? — Едва ли ему нужны были доказательства мгновенного внимания и трепетные заверения. — Передайте ей следующее: «Дорогая, наши планы изменились». И еще скажите, чтобы она ни с кем не разговаривала по телефону и не открывала дверь, если кто-нибудь позвонит. Мадам Дюваллон! Когда вы сами будете уходить, оставьте, пожалуйста, ваш ключ в почтовом ящике внизу. Вы поняли меня?

Хотя мадам Дюваллон буквально сгорала от любопытства, ее ровный голос ничем не выдал этого.

— Я все прекрасно поняла, месье! Это все?

— Еще кое-что: если кто-нибудь когда-нибудь спросит вас об этой юной леди, вы никогда ее не видели и никогда о ней не слышали. Теперь все, благодарю вас.

Брайан немного расслабился.

Его следующий звонок в полицию занял на удивление мало времени. После недолгого ожидания он поговорил с обладателем исключительно интеллигентного голоса, вкрадчивость и учтивость которого сменились озабоченностью. Затем Брайан поспешил вниз. То, что он услышал, еще не видя говорящих, заставило его остановиться на середине лестницы.

— …таково, сэр, — произнес голос доктора Фелла, — свидетельство мисс Пейдж и мистера Иннеса — то, что они видели из окна спальни.

Десмонд Ферье, хоть и потрясенный услышанным, все же не удержался от богохульства:

— Вот это да! Ну прямо как старик Гектор — или как его там? — в Берхтесгадене!

— По-видимому — я подчеркиваю: по-видимому, — тот же случай.

— Ева была одна?

— В определенном смысле — да.

— Так, значит, бедная старушка совершила самоубийство? Бросилась с балкона?

— На первый взгляд — еще раз подчеркиваю: на первый взгляд — ваша жена, вероятно, покончила с собой именно таким образом.

— Тогда почему вы собираетесь допрашивать меня? В любом случае я не могу ничего рассказать о сегодняшнем утре. Я крепко спал, пока Паула не постучала в дверь и не сказала, что ей показалось, будто здесь что-то случилось.

— Это правда, — подтвердила Паула Кэтфорд.

— Сэр, — прорычал доктор Фелл, — меня не очень волнует то, что происходило вчера ночью или сегодня утром. Мне важно знать о некоторых событиях второй половины вчерашнего дня. Кроме того, интересно было бы услышать об увлечениях (вежливо назовем это делами сердечными) целого ряда людей.

Наступила мертвая тишина.

В гостиной стоял полумрак; единственная лампа горела над портретом Десмонда Ферье в роли Гамлета, и это привносило в атмосферу нечто дикое, созвучное тем грозовым облакам, что плыли за окнами на восток.

Нервозный и едва владеющий собой Десмонд Ферье стоял под портретом спиной к камину; рядом с ним — Паула. Доктор Фелл восседал в мягком кресле, обтянутом белым чехлом и выделявшемся в темноте; его лицо частично было обращено к ним. В руках доктор держал альбом с фотографиями. На каминной доске лежала островерхая шляпа сэра Джералда Хатауэя.

Громко и отчетливо прозвучали шаги Брайана, вошедшего в гостиную. Не оборачиваясь, доктор Фелл обратился к нему:

— Вам удалось связаться с Обертеном?

— Да. Месье Обертен передал вам самые изысканные приветствия и обещал быть через полчаса.

Ферье резко вынул руки из карманов парчового халата.

— Через полчаса? Они что, действительно собираются…

— Почему бы и нет? — сказал Брайан. — Кстати, вам он также передал самые изысканные изъявления своего почтения и соболезнования в связи со смертью… и все такое прочее.

— Я, конечно, подлец, и признаю это, — заявил Ферье, глядя на Брайана, — однако не стоит так явно подчеркивать это.

— Никто и не подчеркивает. Никто этого даже не говорит.

— Хотите выпить?

— Благодарю вас, не сейчас.

Тут в разговор вступил доктор Фелл:

— Итак, вернемся к миссис Ферье, к делам любовным и к тому, что привело к вспышке. У нас всего лишь полчаса на то, чтобы откровенно поговорить друг с другом.

— Ну ладно, если вы так настаиваете. — Ферье достал из кармана халата пачку сигарет. — А это действительно так важно?

— Так важно? Ну и ну! Дорогой сэр, вы ведь умный человек и понимаете, насколько это важно.

— Итак?

— По отрывочной информации, — начал доктор Фелл, — полученной из того, что было сказано лично мне или другим, а также из того, что мне довелось увидеть собственными глазами, я попытался составить картину того, что произошло вчера. В деталях я не нуждаюсь, и все же многое мне по-прежнему не ясно.

Так что будьте снисходительны! Я приехал в этот дом примерно в полдень. Вы, ваша жена и я, то есть мы втроем, великолепно пообедали в половине второго. Тогда ваша жена пребывала в очень радостном расположении духа. Она просто сияла. Помните?

Ферье кивнул, достал сигарету, но закуривать не стал.

— Через некоторое время вы извинились и, не объясняя, куда направляетесь, уехали на большой машине. Полагаю, — доктор Фелл приподнял брови, — вы отправились в аэропорт и встретили Одри Пейдж?

— Да.

— Вы также спросили у нее, можете ли заехать поздно вечером (около полуночи) в отель, где собиралась остановиться мисс Пейдж, чтобы поговорить с ней о вашей жене?

— Да. — Достав из кармана зажигалку, Десмонд Ферье поднес ее к сигарете и с наслаждением затянулся. Вспышка пламени на мгновение осветила его лицо под освещенным портретом.

— Вы действительно хотели предупредить мисс Пейдж об опасной ревности к ней миссис Ферье?

— Да.

Паула в лимонно-желтом платье, контрастировавшем с ее на удивление холодным выражением лица, перешла на другую сторону комнаты и села на диван напротив доктора Фелла. Ферье, казалось, ее не замечал.

— И все же ваше полуночное свидание не состоялось? И вы не предупредили мисс Пейдж?

— Нет. Но черт побери, вы же прекрасно знаете, чем я занимался. В полночь я был с вами и обо всем вам рассказал.

— Хорошо! — отреагировал доктор Фелл. — Остальное время вчерашнего дня, — мягко продолжил он, — я провел здесь, в гостиной, с миссис Ферье. Она была в прекрасном настроении и принесла подшивки газетных вырезок, одна из которых находится сейчас тут.

Вы приехали домой около шести часов. К тому времени ваш сын Филип уже вернулся из банка «Дюфрен». Теоретически ни вы, ни ваша жена не должны были знать о планах Филипа пригласить мисс Пейдж пообедать с ним. Однако миссис Ферье это стало известно: она рассказала мне это вечером, причем с большим удовольствием и даже некоторым лукавством. Вы это знали?

— Дружище, дорогой, — широко улыбаясь, произнес Ферье, — я с трудом понимаю, какое это имеет значение?

— Тогда позвольте освежить вашу память. Я веду вас к кульминации.

Огонек сигареты Ферье мерцал в полумраке гостиной.

— Представим себе, — и доктор Фелл пристально посмотрел на Ферье, — что сейчас — вечер вчерашнего дня; время — около семи. Филип поднимается наверх переодеться. Вы, миссис Ферье и я не делаем этого — нам это ни к чему, мы ведь обедаем дома. Мы сидим в гостиной; нас по-прежнему трое. Вы с миссис Ферье пьете коктейль, я — шерри…

— Кстати…

— Нет! — Доктор Фелл поднял руку, останавливая Ферье, направившегося было к буфету, стоявшему между двумя окнами в сторону фасада.

Тот остался на месте, продолжая улыбаться.

— Больше не стану употреблять настоящее время, — продолжил доктор. — Вдруг вы поставили бокал с коктейлем вон на тот кофейный столик и сказали жене: «Дорогая, я только что вспомнил, что мне надо уехать». Она воскликнула: «Ты собираешься уехать до обеда?» — «Увы, — ответили вы, — я должен ехать как раз на обед».

А дальше я вынужден извиниться за то, что мне придется описать приведший меня в смущение семейный скандал. Вас обвинили в том, что вы оставляете своего гостя; мои искренние протесты не возымели действия.

Филип, еще не успевший отправиться в отель «Метрополь», попытался было вмешаться, но ему посоветовали уехать, что он и сделал на своем «бентли». Ваша жена категорично спросила, куда вы направляетесь. Вы улыбнулись так же, как и сейчас, и сказали, что собираетесь обедать в одиночестве. И вот теперь вы едете в «роллс-ройсе»… Кстати, куда вы тогда поехали?

Ферье глубоко затянулся сигаретой и ответил:

— Я обедал один.

— Где?

— Боюсь, что не вспомню. Кстати, Фелл, это тогда я решил убить мою жену?

— О нет. — Доктор Фелл откинулся на спинку кресла. — Если мы примем шутливый тон, сэр, остальные решат, что мы чрезвычайно серьезны. Мы оба понимаем это, не так ли?

— Конечно.

— Тогда ваша жена еще не разозлилась (я хочу сказать, не разозлилась по-настоящему). Она еще не была в ярости, но уже была на пути к этому. Это неизбежно должно было произойти. Когда мы с миссис Ферье принялись за великолепный обед, приготовленный ее служанкой, она уже пребывала в серьезном нервном напряжении, но не более того. Прошу заметить, что на самом деле миссис Ферье ни к кому не испытывала ненависти, в том числе и к мисс Пейдж.

Она сомневалась, размышляла — все это я мог прочитать в ее глазах. Когда после обеда мы пили здесь кофе — я сидел в этом кресле, а она — на диване, где сейчас сидит мисс Кэтфорд, — с ней что-то произошло: вдруг вскочила с места и, не говоря ни слова, вышла из комнаты.

Меня это не встревожило. Жизнь актеров бывает такой необычной и захватывающей… Сколько прошло времени, пока я сидел и раздумывал в своей манере, сказать трудно: может быть, час, а может быть, и намного больше, как неожиданно послышался стук высоких каблуков, спускающихся по лестнице, тогда как наверх поднимались в туфлях на низких каблуках. Я взглянул в сторону холла. Надо ли говорить, что я увидел?

Тут одновременно заговорили два голоса. Паула Кэтфорд сказала:

— Нет, это говорить необязательно.

— Паула, солнышко, вам не стоит беспокоиться. Вы можете сами не понимать, что говорите.

— О, думаю, я знаю, что говорю! — Паула, стройная и изящная, характер которой явно проявлялся в пристальном взгляде ее глаз цвета ореха, встала с дивана и, обращаясь к доктору Феллу, сказала: — Вы увидели страшно рассерженную Еву, не так ли? На ней было голубое с серебром платье, и от нее очень сильно пахло духами, как это бывало обычно. Возможно, она, не говоря вам ни слова, позвонила и заказала такси. Такси подъехало; Ева выбежала за дверь и уехала. Все было так?

Доктор Фелл наклонился вперед:

— Ну и ну! Прямо в яблочко! Так что же, может быть, вы изложите и дальнейшие ваши умозаключения из фактов?

— Был поздний вечер, — объявила Паула все с тем же неподвижным взглядом человека, настойчиво вспоминающего что-то. — Был поздний вечер, около половины одиннадцатого, не так ли? Ева села в такси и поехала прямо в «Отель дю Рон», где мы и встретились с ней.

— Отлично! В «Отель дю Рон» меня не было, но не сомневаюсь, что вы правы. Что-нибудь еще?

— Ева сделала это потому, что кое о чем подумала или, что еще более вероятно, получила доказательства чего-то такого, что привело ее в ярость. Ну конечно! Прошлой ночью мы могли бы все это понять, если бы не были так сильно заняты спором о том, как могло быть совершено убийство в Берхтесгадене!

— Ладно, ладно, ладно, — проговорил Десмонд Ферье, бросая сигарету в камин. — Не останавливайтесь на этом, дорогуша. Теперь не поворачивайте назад. Сделайте еще один маленький шаг вперед, Паула, и вы доставите мне еще больше таких неприятностей, перед которыми все бедствия, обрушившиеся на Иова,[4] покажутся ерундой.

Паула от неожиданности отступила назад:

— Господи, о чем вы говорите? Неприятности? Но каким образом?

— Спросите у доктора Фелла.

— Сэр, — произнес доктор Фелл в некотором замешательстве, — все это не доставляет мне удовольствия.

— Спросите его, Паула!

— Да? О чем идет речь?

— Не успела миссис Ферье уехать на такси, — произнес доктор Фелл, — как на «роллс-ройсе» вернулся ее муж, — они разминулись буквально на минуту. Должно быть, их автомобили встретились недалеко от виллы. И снова я столкнулся с сюрпризами и новыми впечатлениями от артистического темперамента.

— В каком смысле?

— Когда я рассказал мистеру Ферье о том, что произошло, он тоже страшно разозлился и настоял на том, чтобы немедленно вернуться в Женеву, причем вместе со мной. Он не желал отвечать ни на какие вопросы и не принимал никаких замечаний. Он сказал, что мисс Пейдж находилась в ночном клубе недалеко от Новой площади. Оставив меня там, чтобы следить за ней, сам последовал за своей женой в «Отель дю Рон».

Паула широко раскрыла глаза, потом прищурилась:

— Но это же абсурд!

— Что вы называете абсурдом? — спросил Ферье. — Существуют вещи, которые кажутся такими очевидными, что на них даже не обращаешь внимания, хотя потом очень удивляешься этому. Попробуйте задать себе некоторые вопросы, с которыми обрушатся на меня полицейские. — После очень непродолжительного потрясения он явно начал получать актерское удовольствие от своего нынешнего положения. — Откуда мне было знать, что Ева отправится в «Отель дю Рон»? Это один вопрос. Второй: что такое Ева обнаружила в моей спальне, что заставило ее ехать вслед за мной в этот отель? Что же касается всего остального, если бы я действительно думал, что Ева могла попытаться убить Одри Пейдж потому, что между мной и Одри что-то было, то разве позволил бы я девушке приехать в этот дом прошлой ночью?

За окнами гостиной над английским садом небо потемнело настолько, что стало почти невозможно увидеть лица друг друга в свете единственной лампы над портретом.

Пласт грозового воздуха пригвоздил жару к земле, не давая пролиться дождю. Паула обхватила лицо руками:

— Одри Пейдж?

— Не притворяйтесь такой глупой, Паула.

— Я вовсе не глупа — ни намеренно, ни как-либо иначе. Я только спрашиваю…

— У полицейских, — горько произнес Десмонд Ферье, — может быть только один ответ: убийство. Ева думала — или говорила, что думает, — продолжил он с задумчивым взглядом, — что я пытался обойти собственного сына и сам собирался жениться на Одри. Таким образом, получается, что мы с ней вместе решили прикончить Еву, — такое случалось в этом мире пару раз. Как вы думаете, доктор Фелл, может существовать подобная версия?

— Ох… кха-кха! Да. Очень боюсь, но у полиции вполне могут возникнуть подобные понятия.

Паула облизала губы.

— Но вы… вы же этого не делали, правда? Господи, вы же не делали этого?

— Нет, не делал. Черт побери, не было ничего подобного. Что я должен отвечать полицейским, когда они скажут, что я сделал это?

— Но у вас… у вас не было связи с ней? С Одри Пейдж? Этой слишком впечатлительной и слишком романтической юной леди, которая настолько помешана на Брайане Иннесе, что позволила убедить себя приехать сюда в надежде, что он немедленно последует за ней, чтобы увезти ее обратно.

Секунд десять все молчали.

Доктор Фелл, откинувшись на спинку кресла, затаив дыхание, смотрел на Десмонда Ферье. Улыбка Ферье стала еще шире и еще зловещее. Брайан, с трудом различавший в темноте своих собеседников, шагнул к Пауле, повернувшейся к нему лицом.

— Что скажете, мистер Иннес?

— Что? Что вы сказали?

— Что я сказала? А разве вы, будучи человеком разумным и цивилизованным, не ведете себя сейчас как глупец? Вы же знаете, что девушка поступала именно так. Каждое слово, которое она о вас говорила, и, думаю, каждое слово, которое она говорила вам, делали это совершенно очевидным для всех. Когда сегодня утром она позвонила и попросила увезти ее отсюда, неужели вы об этом не догадались?