"Назло громам" - читать интересную книгу автора (Карр Джон Диксон)

Глава 8

Минут через двадцать Брайан, все еще потрясенный произошедшим, вышел из кабинета.

Когда он пытался открыть дверь кабинета, запертую на замок и задвижку, сильная боль пронзила его руку.

Обдирая руки и одежду, весь перепачканный, он спустился в овраг, чтобы осмотреть деревья. Во время подъема обратно к вилле у него заболели сердце и легкие. Только физическая боль была не самым страшным.

Ложь, которую он собирался сказать, чтобы выйти из сложившейся ситуации, уже была придумана. Остановившись в дверях кабинета, он оглядел его в последний раз.

«Нет ли здесь какого-то противоречия? — в отчаянии подумал он. — Неужели нет абсолютно ничего, что может сбивать меня с толку?»

Нет!

Гроза еще не разразилась. В открытые окна за блестящим зеленым балконом были видны зигзаги молнии; небо сотрясалось от раскатов грома.

В кабинете со стенами цвета зеленого яблока, заполненном множеством книг и картин, ничего не было тронуто, все оставалось по-прежнему. На письменном столе между хрустальной пепельницей и вазой с розами хромированная настольная лампа освещала желтым светом довольно странный ворох листков, исписанных темно-синими чернилами; рядом лежала авторучка Евы со снятым колпачком.

От сильного сквозняка из-за открытой двери белые шторы на окнах раздулись колоколом. Несколько листов рукописи слетели на ковер. «Сейчас не до них», — решил Брайан и взглянул на часы, стоявшие на каминной полке. Было двадцать минут десятого.

Закрыв за собой дверь, он подошел к лестнице.

— Доктор Фелл! — отчетливо произнес он. — Доктор Фелл! — Голос был каким-то нетвердым. Брайан прокашлялся.

Однако в ответ прозвучали лишь раскаты грома.

В холле наверху было почти совсем темно. Брайан попытался из того, что он слышал и видел, разобраться с расположением комнат на этом этаже, чтобы выяснить, кто где спал (или не спал).

Со стороны фасада находились две спальни, разделенные огромной ванной с тем самым слуховым окном с разноцветными стеклами. Одна из них принадлежала Еве Ферье, другая — ее супругу. Мысли Брайана путались, и он никак не мог сообразить, где чья комната.

Дальше шел вытянутый в длину холл еще с двумя спальнями: одной — слева, другой — справа. Там должны были спать Филип Ферье и Паула Кэтфорд. Еще дальше находился поперечный проход с маленькими ванными комнатами по обеим его сторонам, а затем — комната Джералда Хатауэя слева, посередине — кабинет и спальня Одри Пейдж — справа.

«Доктор Фелл, — вспомнил он, — спал на первом этаже».

Наверху стало слышно, как задрожал от грохота пол из твердой древесины, крытый блеклым лаком.

— Доктор Фелл!

— Да?

— Не могли бы вы подняться сюда? — Брайан отошел от лестницы.

Неожиданно прямо перед его лицом распахнулась дверь, и появилась Паула Кэтфорд с всклокоченными волосами, в плотно облегающем фигуру шелковом пеньюаре. В руках у нее было полотенце и мешочек с банными принадлежностями. То, что в свою очередь увидела она, — смертельно бледное лицо и стиснутые зубы — заставило ее вначале броситься вперед, а затем, вздрогнув, отпрянуть назад.

— Вы не Десмонд. Вы вовсе не Десмонд! Кто вы?

— Мисс Кэтфорд, пожалуйста, вернитесь в свою комнату.

— Ну конечно, я знаю! Вы — Брайан Иннес. — Глаза ее широко раскрылись. — Что это? У вас на руках кровь!

— Кровь на руках кого-то другого. Не вмешивайтесь в это.

Паула была потрясена. Она не заслуживала такого обращения. Однако, несмотря на вежливые манеры, была ничуть не меньшей феминисткой, чем Одри.

— Я не буду вмешиваться в это и не стану задавать вопросов, но только если вы промоете эти ссадины и смажете их йодом.

— Мисс Кэтфорд, ради бога!

Ванная в конце прохода находилась шагах в десяти от них. Горячая вода полилась в раковину, но йода в аптечке не оказалось. Тогда Паула взяла склянку с антисептиком и вылила половину ее содержимого на руки Брайана. И тут заскрипела, затрещала, заходила ходуном лестница — это доктор Фелл начал подниматься по ней на второй этаж. Паула мельком оглянулась на шум, потом снова повернулась к Брайану:

— Ну пожалуйста! Что случилось?

Брайан вышел из ванной, громко захлопнув за собой дверь; Паула швырнула полотенце и сумочку на край ванны. В ожидании доктора Фелла Брайан вынул ключ из скважины изнутри кабинета, запер дверь снаружи и положил его в карман. Тем временем доктор Фелл протиснул свои гигантские габариты в спальню Хатауэя, находившуюся слева от кабинета, если стоять к нему спиной.

Еще раз хлопнула дверь, и ее стук громовым эхом отозвался снаружи. Даже такой не слишком наблюдательный человек, как Гидеон Фелл, взглянув на лицо своего друга, понял все.

— Миссис Ферье мертва. Она упала отсюда с балкона, — произнес Брайан, — и очень сильно разбилась — такое я видел только во время Второй мировой войны. Я хочу рассказать вам, как все произошло. Я полностью доверюсь вам, но предупреждаю: полиции я намерен говорить любую разумную ложь, которая придет мне в голову.

Доктор Фелл стоял опустив голову и чувствовал нечто между недоверием, скепсисом и смятением. Открыв рот, он собрался было заорать, но Брайан остановил его:

— Погодите!

— Но, дорогой сэр…

— Погодите! Это было убийство. Они захотят услышать, что это было убийство. Эта проклятая и несчастная женщина — я хочу сказать, что она была проклятой и несчастной во многих отношениях, — так вот, она еще дышала, когда я ее нашел. Такое невозможно забыть.

— Тогда зачем вам лгать?

— Я расскажу вам все, что видел и слышал, когда прибежал сюда.

И Брайан рассказал все, начиная с первого сомнамбулического возгласа «Ты его не получишь!» и до падения вперед головой и вытянутой руки Одри, стоявшей на вполне досягаемом расстоянии от Евы Ферье. И снова перед ним словно бы возникла спина Евы и ее руки, когда она падала вниз.

Кровать в спальне Хатауэя еще не была убрана; над ней висело большое распятие из слоновой кости. Тяжело сопя, доктор Фелл опустился на кровать:

— Значит, мисс Пейдж не выходила на прогулку?

— Нет, выходила, но вернулась обратно минут за пять до моего приезда сюда. Она была слишком напугана, чтобы оставаться в доме, но, выйдя, испугалась еще больше.

— Сэр, вы полагаете, что кто-нибудь этому поверит?

— Нет, они не поверят ни единому ее слову, поэтому… — Брайан замолчал.

— Но кто-нибудь видел, как она вернулась? Стефани видела ее?

— Никто не видел. Взгляните сюда! — Он подошел к закрытым окнам, отпер и поднял одно из них.

Мощный поток воздуха ворвался в комнату, развеяв стоявший здесь затхлый и немного сладковатый запах. Доктор Фелл, у которого, судя по всему, шок уже прошел, так как его легкая мысль уже была готова обдумывать это страшное происшествие, с трудом поднялся с кровати и подошел к Брайану.

Тот указал ему на балкон, проведя рукой вдоль него до дальней спальни, а также на зеленые деревянные ступени, ведущие с балкона на террасу, расположенную ниже.

— Насколько я понял, Одри приехала сюда еще до двух часов ночи. Десмонд Ферье привез ее на «роллс-ройсе», а миссис Ферье предоставила ей эту спальню.

— Мне это известно, сэр.

Гнев буквально пронзил Брайана, как боль от раненой руки и вывихнутого плеча.

— Это не утверждения, это — вопросы. Опять же, насколько я понимаю, вы впятером позавтракали в половине восьмого. Вы и Одри не могли уснуть; у Хатауэя возникло какое-то дело в Женеве; Филипу надо было ехать на работу, а Еве — писать книгу, на которой она помешалась в последнее время и которая должна «рассказать все». Верно?

— О… кхм! Совершенно верно.

— Слушайте дальше! — потребовал Брайан. — В восемь часов Одри позвонила мне по параллельному аппарату, который находится в этой спальне. Приехав сюда, она до смерти испугалась, почувствовав изменение в отношении к ней миссис Ферье.

— Минуточку. — Очень мягко, словно бы колеблясь и едва дыша, доктор Фелл дотронулся до руки Брайана. — Значит, до приезда сюда мисс Пейдж не боялась миссис Ферье?

— Нет, она боялась ее и раньше. — Брайан посмотрел доктору в глаза. — Это началось еще в ночном клубе, когда мы услышали, как Десмонд Ферье сказал вам…

И Брайан рассказал обо всем, включая и то, о чем Одри поведала ему в «Черном шаре».

— Зачем же тогда она согласилась приехать сюда?

— Не знаю.

— Мисс Пейдж отказалась объяснить это?

— Нет, не отказалась, но несколько минут назад она пребывала в такой истерике, что вряд ли имело смысл спрашивать ее об этом. — Брайан помолчал. — Вы, безусловно, можете сказать, что у нее была интрижка с Десмондом Ферье, что она не смогла устоять против него и, как только он свистнул, тут же помчалась к нему, хотя обещала мне, что не станет этого делать. Именно так все и будут говорить.

— Спокойно! Успокойтесь!

Брайан сжал кулак и почувствовал, как между пальцами сочится кровь, в нос ударил запах антисептика.

— Одри категорически отрицает, — продолжал он, — что между ней и Десмондом Ферье и любым другим что-то было.

— Вы в это верите?

— Да, верю.

— Тогда причина, заставившая ее приехать сюда, вероятно, была очень важной?

— Да, наверное. Я тоже так полагаю. — Брайан уставился перед собой застывшим взглядом. Погруженный в собственные мысли, доктор Фелл сделал ему ободряющий жест, и он снова заговорил: — Итак, в восемь часов она была здесь, в этой спальне. Одри знала, что миссис Ферье — в кабинете и неистово работает над книгой, которая «расскажет все». Одри говорила, что буквально ощущала ее присутствие и не могла находиться рядом. Видите вон те ступеньки снаружи?

— Да, вижу.

— Так вот, Одри надела туфли на толстой каучуковой подошве, вышла из комнаты и спустилась по ступенькам. Она рассказывала, что двигалась буквально по миллиметру, чтобы ее не было слышно. Добравшись до террасы, расположенной ниже, она повела себя демонстративно, чтобы не подумали, что она убегает. Кажется, стала что-то мурлыкать или напевать — она точно не помнит; ну, это как если бы вы или я стали насвистывать что-то на кладбище. Наверное, именно это и имела в виду Стефани, когда говорила, что Одри что-то пела.

Короче говоря, она убежала с виллы и пошла прогуляться по трассе в юго-западном направлении в сторону французской границы и Верхней Савойи. Но Одри не могла отсутствовать долго, потому что ожидала моего приезда. В то же время, вернувшись обратно, не могла сопротивляться пугающему обаянию от присутствия миссис Ферье. Она не могла противиться потребности терроризировать саму себя, как мы с вами иногда нажимаем на больной зуб, делая боль еще сильнее. Она снова вернулась на балкон, крадучись прошла по нему, стараясь оставаться незамеченной, но миссис Ферье ее увидела.

— Увидела, — повторил доктор Фелл.

Дымчатые тяжелые тучи плыли на сером горизонте над волнующимися кронами деревьев. Брайан неотрывно смотрел на балкон, мысленно представляя там Одри в коричневом твидовом костюме, желтовато-коричневых чулках и туфлях на каучуковой подошве; видел ее глаза и губы… Он тяжело вздохнул.

— Увидела ее, — бормотал доктор Фелл, погруженный в собственные мысли и, казалось, находившийся за многие мили отсюда.

— В это время миссис Ферье писала свою книгу. Глянув в окно, она заметила Одри, накричала на нее и силой затащила в кабинет. Я вмешался в тот момент, когда эта сумасшедшая сцена еще продолжалась. Услышав мой стук в дверь и крик, Одри побежала к балкону, а миссис Ферье бросилась за ней следом.

— А потом?

— Позвольте мне передать вам это словами Одри: «Я даже не дотрагивалась до нее. Произошло так, будто ее поразила молния; она выбросила вперед руки и упала вниз». Вот такой конец. Так умерла Ева Ферье.

— А где сейчас мисс Пейдж?

— Она уехала. Я отправил ее.

— И куда же вы ее отослали?

— Послушайте, Одри была не в том состоянии, чтобы разговаривать с кем бы то ни было, не говоря уж о полиции. Она сказала, что ей не поверят, да и мне — тоже. Думаю, она совершенно права.

— Сэр, — доктор Фелл стукнул металлическим наконечником трости по полу, — они не поверят ей, верно, но сейчас не это важно. Куда вы ее отправили?

— Ко мне на квартиру. Я дал ей ключи. По пути она должна заехать в отель «Метрополь».

— Заехать в «Метрополь»?

— Да, и на то есть причины: когда Десмонд Ферье заехал за ней в отель, она не отказалась от своего номера. Там остался ее багаж: все, кроме небольшого чемодана, который сейчас находится в этой спальне. Она сказала, что собирается вернуться…

— Вернуться? А юная леди не объяснила, почему она сделала это?

— Нет. Не фыркайте! Это избавило меня от необходимости придумывать для нее историю.

Доктор Фелл ждал. Брайан отошел от окна и закрыл глаза. Открыв их снова, продолжил рассказ:

— Отношение Евы Ферье к Одри изменилось с момента ее приезда сюда. Одри была напугана, и все это видели. Так ведь?

— А если и так?

— А то, что, по ее версии, она удрала отсюда чуть позже восьми утра. Есть свидетели того, как она уходила, но никто не видел ее возвращения, или, по крайней мере, мы так полагаем. Формально она вообще не заходила в этот кабинет. Она не станет отрицать, что у Евы Ферье была масса сумасшедших идей, потому что ее будут расспрашивать об этом. По версии Одри, она убежала отсюда до того, как все произошло, а я подтвержу, что миссис Ферье была в кабинете одна.

— Одна?

— Да.

— Но вы ведь слышали, как женщины ссорились там. Именно поэтому вы стали колотить в дверь и побежали на балкон через спальню. Как вы собираетесь объяснить свое поведение?

— А вы не догадываетесь? Моя версия будет такой: миссис Ферье разговаривала сама с собой, причем довольно громко и бурно — я не смог разобрать ни слова, — а когда постучал в дверь, она не отозвалась. Тогда я побежал к ней через соседнюю комнату, но не успел и увидел ее в момент падения.

— Ага… кха-кха! Предположим, полицейские спросят: как кто-то мог столкнуть ее с балкона, если она была там одна?

— Доктор Фелл, никто ее и не сталкивал!

— И все же предположим, что они спросят об этом или подумают, что вы сами напали на нее.

— Если они до этого додумаются, тогда конец. На самом деле этого не было. Эту женщину отравили, причем именно тем же таинственным образом, что и Гектора Мэтьюза в Берхтесгадене семнадцать лет назад! Если провести честное расследование — а в этой стране его проведут, — то истина будет установлена.

— Только в том случае, если обнаружится, что был использован какой-то наркотик или яд? И что тогда?

— Бог его знает! — отозвался Брайан после некоторой паузы. — Поймите! Это не лицемерная ложь. Я абсолютно уверен, что все произошло именно так. А теперь давайте! Читайте мне мораль, называйте меня эгоистичной и бесчувственной свиньей… Если вы решите все рассказать полиции и выдать меня, я не смогу помешать вам и даже вас упрекнуть. Вот так-то.

Потрясенный, доктор Фелл повернулся к нему и буквально «встал на дыбы»:

— Рассказать полиции? Выдать вас?

— Да.

Доктор Фелл смерил Брайана взглядом и с безупречной вежливостью объявил:

— Сэр, вас можно назвать по-разному, причем гораздо более нелицеприятно, чем вы полагаете, но только не эгоистичным и не бесчувственным. Неужели вы действительно считаете меня таким лицемерным ханжой?

— Я только сказал…

— Послушайте, — прервал его доктор Фелл. — Неужели формальное соблюдение закона — такой сильный и эффективный ритуал? Неужели утверждение статуса старшего брата важнее, чем защита безрассудного или невиновного? В этой жизни сильные люди, к примеру Джералд Хатауэй, могут сами позаботиться о себе, а вот слабые — Одри Пейдж или Десмонд Ферье…

— Ферье? И вы называете его слабым?

— Клянусь всеми архонтами — это так! Но я обещал ему помочь. Для этого, по моему скромному мнению, лучше всего будет скрыть от него местопребывание мисс Пейдж. А теперь нам лучше осмотреть кабинет.

— Доктор Фелл, мы больше не можем оставлять ее там лежать. Надо звонить в полицию!

— Конечно, и мы очень скоро сделаем это. Между тем, поскольку мы настаиваем на даче ложных показаний, не стоит действовать безрассудно. Показывайте дорогу.

Брайан тут же шагнул через открытое окно; его собеседник осторожно двинулся следом.

Хотя еще не упало ни капли дождя, непрерывно грохотали раскаты грома и эхом отзывались по всему небу. На балконе сохранять равновесие было сложнее. Ветер бил в лицо и трепал ленточку, висевшую сбоку пенсне доктора, пока тот добирался до окон кабинета.

— Так где же все это произошло? Откуда упала миссис Ферье?

— Отсюда, — ответил Брайан, встав примерно в метре левее более удаленного окна, лицом к перилам, — где я сейчас стою, только она стояла повернувшись спиной.

— Повернувшись спиной к мисс Пейдж?

— Да.

— Вы видели ее лицо?

— Нет, не все время.

— Осторожно! — воскликнул доктор Фелл, хватаясь за перила. — Эта балюстрада довольно неустойчивая: неожиданный толчок — и любой может упасть вниз, а миссис Ферье была женщиной высокой. Черт побери! Перила были ей по меньшей мере по грудь?

— Я вам уже говорил, что она была в туфлях на высоких каблуках.

— И в слаксах? Разве это обычная одежда для женщин?

— Вообще-то нет, но если речь идет о человеке с нестандартным образом мыслей… Насколько нам известно, миссис Ферье была именно такой.

— Насколько нам известно! Насколько нам известно! Ох… кха-кха! А теперь будьте добры рассказать еще раз, как все произошло.

Пока Брайан повторял свой рассказ, доктор Фелл разглядывал в окно кабинет. Сначала его внимание привлек большой письменный стол, стоявший с восточной стороны, или, иначе говоря, у левой стены, на котором хромированная настольная лампа освещала груду листов бумаги, исписанных синими чернилами; затем взгляд доктора переместился к западной стене и каминной стенке, где часы с белым циферблатом показывали без двадцати десять, и, наконец, на запертую дверь напротив окон.

И вдруг в одно ужасное мгновение все его оценки сместились. На лице доктора Фелла появилось выражение такого явного и полного смятения, что у Брайана, знавшего его уже пятнадцать лет, внутри все похолодело.

— Что случилось? Что с вами?

— Сэр, я очень боюсь… — начал доктор Фелл. Казалось, у него перехватило горло. — Некоторое время назад вы, как я полагаю, — произнес он немного резко, — вы заперли эту дверь, а ключ положили к себе в карман? Не могли бы вы отпереть дверь? Отоприте ее!

— Отпереть дверь? Почему?

— Потому, что я боюсь, — повторил доктор Фелл, — что страшно ошибался, а Хатауэй был ужасно прав. Нравится нам это или нет, но мисс Пейдж не может быть исключена из этого дела.

— Что вы говорите?

— Говорю то, что думаю, — ни больше ни меньше. Вы только что назвали фактор, меняющий все. Вы не можете представить полиции ту версию, которую собирались. — Взрыв его эмоций был подобен раскату грома, но тут он увидел лицо Брайана. — Во имя Господа всемогущего, — произнес доктор Фелл голосом, который у него бывал довольно редко, — постарайтесь поверить мне ради мисс Пейдж. Вы не должны отрицать, что она была здесь и видела, как миссис Ферье упала, разбилась. Если вы станете это отрицать, то направите девушку прямо в ловушку, тогда как сейчас вы делаете все возможное, чтобы этого избежать. Поверьте моему слову!

— Нет, не могу. Когда так много нестыковок, которые надо фальсифицировать…

— Наоборот! Никаких! Только вам следует отказаться от вашей версии, которая может привести к аресту мисс Пейдж, тогда как я могу предложить вам другую. Послушайте меня!

Его свирепый тон заставил Брайана замолчать.

— Что является единственным реальным пунктом обвинения против мисс Пейдж? Это — очевидная ссора с Евой Ферье, обвинение в том, что она отбивала у миссис Ферье мужа, — то есть ряд, завершившийся насилием. Этого ни за что не следует говорить; это ни в коем случае не должно обнаружиться, потому что только введет в заблуждение.

— В последний раз…

— Вы будете слушать? — Металлический наконечник трости стукнул о пол балкона. — Ева Ферье, — продолжал доктор, — не предъявляла мисс Пейдж своих обвинений в присутствии других людей. Однако всем известно, что мисс Пейдж была напугана, поэтому она позвонила вам в восемь утра — это ведь вам нетрудно будет принять? Ну что, мне продолжать дальше?

— Продолжайте.

— Вы приехали, чтобы забрать ее отсюда, поговорили со мной, и я вам сказал, где находится ее комната. Вы поднялись наверх и тихонько постучали в ту дверь. Ответа не последовало, и вы вошли. Мисс Пейдж стояла у окна и с ужасом смотрела влево. Вы подбежали к ней, и в этот момент вы оба увидели, как упала миссис Ферье.

Тогда не будет нужды в этой неубедительной истории о женщине, «разговаривавшей с самой собой» в кабинете, а вместо этого у вас и мисс Пейдж появится алиби, которое, если вы будете его придерживаться, не сможет поколебать ни один допрос. Разве это не лучше того, что предлагаете вы?

Прошло секунд десять. Гром продолжал атаковать балкон.

— Да, вы правы, эта версия лучше. — На Брайана снова нахлынуло печально-ироническое настроение. — Конечно, у вас больше опыта. Но Одри убежала! Я велел ей сделать это!

— О нет! Это я велел ей!

— Вы?..

— Девушка испытала потрясение; она была в истерике, и от нее не было никакого толку, поэтому я предложил ей уехать, пока мы с вами займемся расследованием. Я немного знаком с мистером Обертеном, начальником здешней полиции, — он раз шесть приезжал в Лондон. Вы согласны поверить мне так, как вы и другие верили мне раньше?

— Что касается веры в вас, тут — никаких сомнений! Доктор Фелл, а вы действительно можете объяснить произошедшее?

— Думаю, в какой-то степени — да.

— Так расскажите мне!

— Хорошо. Как только мы, оказавшись вне подозрений, уедем отсюда, я должен спросить кое-что у мисс Пейдж, и тогда вы узнаете правду. Я не смог бы скрыть ее от вас, даже если бы хотел. Все узнают правду меньше чем через двадцать четыре часа. Если вы согласны, я смогу защитить девушку, которую вы, совершенно очевидно, очень любите. А если откажетесь…

— Боже правый, как я могу отказаться? Но вот Одри…

— Ох… кхм! Мисс Пейдж должна согласиться с этой версией. — Доктор Фелл тяжело засопел и повел плечами. — Вы говорили, что она вышла отсюда примерно в двадцать минут десятого? Расскажите точно, что вы велели ей делать?

— Одри не умеет водить машину, иначе она могла бы воспользоваться моей. Но отсюда до окрестностей Женевы всего три километра. Она должна была дойти туда пешком или поймать такси.

— Нам необходимо поговорить с ней до того, как это сделает полиция. Вы понимаете?

— Это просто. Она должна быть еще недалеко отсюда, так что я могу сесть в машину и…

— Нет! Любое наше перемещение позже будет тщательно проверено. Не стоит гоняться за свидетельницей после того, как вы разрешили ей уйти ввиду ее полной бесполезности. Кто-нибудь сообщит об этом, и полицейские захотят узнать детали. По этой же причине мы не сможем оставить ей сообщение в отеле «Метрополь» или позвонить домой. Вы предупредили ее, чтобы она ни с кем не разговаривала до тех пор, пока вы не встретитесь с ней?

— Да.

— Тогда этого должно быть достаточно. Надеюсь, она так и сделает. Надеюсь, что так!

И все же Брайан, которого доктор пригласил пройти в кабинет, все еще путался в сетях неуверенности.

— Ох… кха-кха! — закряхтел доктор Фелл. — Если вы и говорите, что это дело вам не но вкусу, это лишь свидетельствует о том, что ваше чувство сильнее моего, — произнес он с какой-то болезненной яростью. — Мне, к несчастью, не удалось предотвратить одну трагедию. Вторая не должна произойти. А теперь отоприте дверь, пока нас не заподозрили в конспирации. И если, к несчастью, нам придется расследовать связь мисс Пейдж с неким актером…

Конспираторы. Новая трагедия.

Связь мисс Пейдж с неким актером.

Девушка, которую вы, совершенно очевидно, очень любите…

Да, все верно: он действительно любил ее и не мог отрицать этого перед самим собой, хотя теперь должен был делать это перед другими. Образ Одри никогда не покидал его.

Свет хромированной настольной лампы падал на рукопись, оставляя большую часть кабинета в тени. Подойдя к двери, Брайан стал доставать из кармана ключ, и в тот момент, когда он отпирал дверь, раздался удар грома такой силы, что задрожали хрустальная пепельница и ваза с розами, стоявшие на столе, и все картины на стенах.

За дверью, подняв кулак, чтобы постучать в нее, стоял Десмонд Ферье.