"Пол Гэллико. Томасина" - читать интересную книгу автораговорила: "Это мне? Ах, не надо! Ну, если ты очень просишь..."
- Она была вежливая, - сказала Мэри Руа и убежденно кивнула. - А какая у нее походка, какие позы! Бывало, ты ее несешь, а она как будто спит... - Мы и ночью вместе спали, - сказала Мэри Руа. Глаза у нее светились. - Помнишь, как она тебя зовет? Я как-то проходил тут, а она тебя искала, и так это запела вроде бы... Мэри Руа напряглась и, как могла, повторила любовный клич своей покойной подруги: - Кур-люр-люр-р... - Да, - согласился Педди, - именно "курлюрлюр". Видишь, Мэри Руа, она не умерла, вот она, с нами, она живая для нас. Мэри Руа молча смотрела на него, и под рыжей челочкой появились морщинки. - Она живет в нашей памяти, - объяснил священник. - Пока мы с тобой ее помним во всей ее красе и славе, она не умрет. Закрой глаза, она здесь. Никто не отнимет ее у тебя, а ночью она придет к тебе во сне вдесятеро красивей и преданней, чем раньше. Мэри Руа крепко закрыла глаза. - Да,- выговорила она. Потом открыла их, прямо посмотрела на священника и просто сказала:- Я без нее не могу. Священник кивнул. - Ну, конечно. Вот ты ее и зови, она придет. Когда ты вырастешь, ты полюбишь еще кого-нибудь и узнаешь, как трудно любить в нашем нелегком странствии. Тогда ты вспомни, что я тебе сегодня пытаюсь втолковать: нет думаешь, Мэри Руа, поняла ты? Она не отвечала, серьезно глядя на него. И он подошел к самому трудному. - Томасина живет и в папиной памяти. Обними его, поговори с ним. как прежде, и вы будете вместе вспоминать. Она станет еще живее. Он, наверное, помнит то, что мы забыли... Мэри Руа медленно покачала головой. - Я не могу, - сказала она. - Папа умер. При всем своем опыте и уме Энгус Педци испугался. - Что ты говоришь! - воскликнул он. - Папа жив. - Умер, - спокойно поправила она. - Я его убила. 13 Эндрью Макдьюи убедился довольно скоро, что весь городок толкует о его поступке и толки эти - недобрые. Люди замолкали, когда он входил на почту или в аптеку, он ощущал на улице косые взгляды и часто слышал шепот у себя за спиной. Некоторые слова он разбирал, и выходило так: если он не сумел или не счел нужным спасти кошку собственной дочери, опасно лечить у него зверей, того и гляди, усыпит. И вообще, если уж твой ребенок с тобой не разговаривает, значит, невелика тебе цена. Макдьюи злился, стыдился, горевал и потому обращался все резче и с пациентами, и с их хозяевами. В самой невинной фразе ему мерещилась обида, и |
|
|