"Марк Лазаревич Галлай. Встречи на аэродромах " - читать интересную книгу автора Нет пилота, профессиональная биография которого - особенно если он
летал много, интенсивно, да еще по нестандартным заданиям, - прошла бы, что называется, без сучка, без задоринки. Так не бывает. Не было так и у Гарнаева. Однажды он полетел по заданию, которое трудно было назвать иначе как ерундовым - особенно по сравнению с тем, что он неоднократно выполнял. Простая, надежная, тысячу раз проверенная машина. Элементарное, в сущности даже не стопроцентно-испытательное задание. И вот - надо же! Уже на земле, во время послепосадочного пробега, по-видимому из-за не согласованных с командиром корабля действий бортинженера, машина внезапно резко развернулась и уткнулась в снежный вал, тянувшийся параллельно посадочной полосе. Снова - в который уж раз! - подтвердилась старая истина, что "ерундовых" заданий в авиации не бывает. Каждый полет - это полет. В результате - поломка. Пусть мелкая, но очень уж досадная - из тех, про которые говорят: "ни за что ни про что". К тому же эта поломка неожиданно вызвала мощный резонанс, пожалуй, непропорциональный мере содеянного. Впрочем, я рассказываю об этом, в общем незначительном и едва ли не единственном в своем роде (так сказать, "не типичном") эпизоде летной биографии Гарнаева именно потому, что никогда так не проявляется характер человека, как в моменты, когда ему не повезло. Очень правильно заметил как-то писатель Леонид Зорин по поводу, весьма далекому от авиации (он комментировал исход матча на первенство мира по шахматам), что по тому, как человек одерживает победу, видно, что он может, а по тому, как воспринимает поражение, - чего он стоит. Не знаю уж, что чувствовал тогда Гарнаев в его место, - но в реальном деле его реакция была вполне определенной: он стал еще напористее, еще злее в работе. Распускаться этот человек себе не позволял - ни под ударами судьбы, ни под ее уколами (хотя, как показывает жизненный опыт, уколы зачастую воспринимаются нами куда болезненнее ударов!). * * * Один молодой летчик, недавно пришедший на испытательную работу и уже не заставший в нашем коллективе Гарнаева, спросил меня: - Вот вы все рассказываете про Гарнаева, да и вообще про тех, кто погиб, одно хорошее. И я вам верю. Но не может же быть, чтобы у них не было недостатков, слабостей каких-то. Не святые же они, в конце концов, были! Конечно, мой собеседник был прав. И Гарнаев, и другие наши друзья и коллеги, которых мы так часто вспоминаем, не были святыми (я бы сказал: слава богу, не были святыми!). Каждому из них были присущи - одному в большей, другому в меньшей степени - те или иные обычные человеческие слабости. Но, я думаю, и это сближает их с нами не в меньшей степени, чем их человеческие и профессиональные достоинства. Тот же Гариаев по многим чертам своего характера был человеком безусловно незаурядным (что справедливо отмечается каждым, кто писал о нем, начиная с автора этой книжки). Но одновременно он был - прошу читателей извинить меня за шаблонное газетное выражение - тем, что называют "типичным |
|
|