"Наталья Галкина. Табернакль" - читать интересную книгу автораприютом, бывшим на памяти моей розово-красным, подобно многим петербургским
зданиям Петербурга девятнадцатого века (мне, когда я была его сотрудницей, напоминал он по цвету то дворец Белосельских-Белозерских, то Инженерный замок), выцвел, стал белесо-розовым или полинявшим желтым, обесцветился начисто, то ли его давно не ремонтировали, то ли загрунтовали, а красить раздумали. Только мелькнувший на мгновение в окне маршрутки кирпичный домик без-окон-без-дверей во дворе за деревьями был темно-ал, как прежде. Уже отмаячил в створе проспекта Сампсониевский собор, наш малый автобус выбрался на набережную, а у меня все плескалось на глазном дне изображение дома, бывшего для меня, да и для многих, пропастью, перевалом, метафорой тех самых "многих знаний", порождающих "многая печали". Пробке на набережной, казалось, не будет конца, волнение, подавляемая спешка, сознание личной незадачливости и невезучести томили меня, я достала купленную на вокзале книгу, в которой ожидало меня послание в виде фотографии резного ящичка-часовенки неопределимого масштаба. На обороте карандашом было написано: "Табернакль". Глава вторая Жаба подколодная. - Появление Орлова. - "Сделайте эскизы". - Дизайнер падает в обморок. - Безрукие, однорукие, "электрики" и "транспортники". - "Отчего рождаются такие дети?" - Петя, Паша, Хасан и Жанбырбай. К вечеру, когда схлынули, готовясь ко сну, дневные заботы, набрала я номер Германа Орлова, но никто не брал трубку, должно быть, съехали за город до осени в свою любимую дальнюю избушку, где под крыльцом жила-была поили молоком, она признавала их и дите вывела на показ не без гордости. К моменту появления в рыже-алом институте Орлова я провела там года полтора. - Я ваш новый дизайнер. Он стоял на пороге, высокий, лохматый, большерукий, с широко открытыми удивленными глазами. - Прошу любить и жаловать, - сказал начальник группы, выходя в ослепительно-белом халате из своего закутка за шкафом; в руках держал он гламурную розовую пластмассовую женскую кисть, на которую натягивал кружевную ажурную женскую перчаточку, - это Герман Иванович Орлов, его из Мухинского к нам распределили. Вашего полку прибыло, Наталья Васильевна. - Нашего прибыло, - отвечала я, - он ведь Орлов, а я Сорокина. - Ну и флиген зи, битте, - сказала, улыбаясь, Прекрасная Фламандка, появляясь из соседней комнатушки. - Насколько вы лучше, Евгения Петровна, когда улыбаетесь, чем когда ворчите. Заберите новенького, покажите ему все, пусть ознакомится. - Пойдемте, - молвила Фламандка, - сначала проведу вас по институту, потом сходим через двор в клинику. Он послушно пошел за нею, точно овечка, а когда вернулись они через полчаса, лица на нем не было. - Ознакомились? - спросил начальник группы. На сей раз доставал он из формы розовый женский указательный палец правой руки. - Какие тут больные дети...- пробормотал Орлов. - И сколько их... Я не |
|
|