"Наталья Галкина. Пишите письма (Роман) " - читать интересную книгу автора

- Меня всегда смущали песочницы как игровые формы.

- Почему?

- Ну... детский лепет... куличи... и песочные часы; а пустыня? А
сфинксы Египта? И миражи... барханы еще... поющие... идущие...

Лицо его мгновенно постарело, выцвело, морщины обозначились резко,
глаза стали мертвыми, зрачки в точку.

И меня посетило сходное состояние из моего будущего, сходное с
окутавшим его (очевидно, соотносимым с его прошлым) облаком мглы. Не могу
сказать, что я, пассажирка "лифта", часто вспоминала, что уже - жила,
прожила, постарела, вернулась; жизнь слишком увлекала и отвлекала меня. Но
иногда оно настигало, как волна прибоя, сбивающая с ног неудачно выходящего
в шторм на берег неопытного пловца. В данном случае то был ответ на ключевое
слово, почти тестировка. То были не лучшие для меня времена; в дачной
местности, полной сосен, разговаривала я со старой соседкою. "Жизнь уходит в
песок", - сказала мне восьмидесятишестилетняя женщина, жалуясь на невесток и
внуков. Знакомые психологи к тому моменту объяснили мне, что в каждом
фильме, в каждой книге, в каждой не впрямую задевающей его ситуации человек
отождествляет или ассоциирует себя (почти полностью бессознательно) с
кем-либо из героев либо действующих лиц. Я ни с кем себя не отождествляла и
не ассоциировала, ни с одинокой старухой, ни со своевольными молодыми
женщинами, ни с юными легкомысленными внуками. Разве что с песком, в который
уходит жизнь.

- Жизнь уходит в песок, - сказала я Косоурову. - Где вы?

- В Средней Азии, - отвечал он.

- Вы изучали там пыль Туркестана.

- Это был другой Туркестан. Совсем иной. Тогда я уже ничего не изучал.
Нас этапировали. Видите ли, арестованных, каторжников, вроде меня, иногда
катали в телячьих вагончиках по стране. Только что вы сидели в каталажке в
родном городе, а вот теперь вы в Сибири, а потом нечистая сила мчит вас в
Среднюю Азию, а из тамошней тюрьмы - опять за Урал.

- Зачем?

- Низачем. Просто так.

После паузы он сказал:

- Для меня песок - азиатское место, где можно забить беззащитного
арестанта ни за понюх табаку, тоже просто так; и, верите ли, он был
замечательный человек, а убийцы - тупые роботы с прикладами и в сапогах.