"Наталья Галкина. Ночные любимцы. Повесть" - читать интересную книгу автора

Мы выходили, стараясь говорить тише, вся компания быстро
растекалась, а двое или трое всегда провожали меня; ко мне надо
было идти в сторону театра, польского сада, державинского дома
-- в нем-то я и жила. В садике у театра и в польском саду цвела
вовсю сирень, лиловая краска белой ночи, лиловый ее запах.
Тонкие и острые каблуки мои стукали по тротуару, белая ночь
усиливала звук, и в который раз кто-нибудь из моих спутников,
ночных непонятных птиц, читал мне нотацию либо лекцию о
мокасинах, ичигах, лаптях и чувяках, придающих ходьбе
бесшумность, а женщине женственность. "Была она прекрасна и
ходила как мышь".
-- Бегала! -- возражала я. -- Нельзя быть прекрасной и бегать
как мышь, это противоречие.
-- Жизнь и есть противоречие. Разве легче быть прекрасной и
греметь коваными подметками? А зимой и вовсе фельдфебельские
сапоги наденете, Ленхен.
-- Ох, качи, качи, качи, -- шептал Шиншилла, -- затрубили
трубачи, застучали стукачи, прилетели к нам грачи.
Было светло, родители отсутствовали (о, счастье!), я приглашала
на кофий, но никто не пошел ко мне в гости. Дома ждала меня
современная мебель, чешская люстра, полная грядущих событий,
немецкие скатерти, почти трофеи, прибалтийский керамический
сервиз на столе (я думала, они зайдут), идеально чистый
новенький ковер во всю стену, у которого вот уж точно ничего не
отрастало, о верблюдах слыхом не слыхивал. Я уснула моментально
и спала как убитая. На практику я опоздала, но нас не сильно в
этом плане преследовали, главное было сдать отчет, а по части
отчетов я слыла мастерицею. Во-первых, имелись в роду нашем
писари (один волостной, другой военный) и петербургские
чиновники; а во-вторых, правду говорил Хозяин про бытующую
пагубную национальную страсть к потемкинским деревням.
Я очень хотела услышать продолжение сказки про заплутавшего в
восточном ковре обрусевшего немца и еле дождалась вечера.
День отстоял томительно жаркий; может, поэтому собирались все
непривычно вяло.
Первым появился Николай Николаевич. Он поведал Хозяину о
предстоящей командировке в Москву на очередной симпозиум, где,
кроме его собственного доклада, ожидаются и выступления его
учеников; собирались явиться даже и заграничные физиологи. Очки
его блестели, он был весьма оживлен, поглядывал на себя в
зеркало, предвкушал визит в Москве к какой-то Людмиле в
"известный всем особнячок" и долго вспоминал меню последнего
своего ужина в особнячке, а также обстоятельно разбирал, как
надо готовить фаршированного рябчика.
-- А случалось ли вам едать чибриков в соку? -- спросил Николай
Николаевич.
-- И не слыхивал.
-- Немудрено. Я маленьким, бывало, капризничал, высматривал и
вынюхивал, чем кормят, и любимая тетушка выдумывала несусветные
названия для самых простеньких блюд. Что это? -- спрашивал я, с