"Наталья Галкина. Ночные любимцы. Повесть" - читать интересную книгу авторачитаете?
-- Боже упаси. Ни чужих не читаю, ни своих не пишу. Что вы все перебиваете? На чем я остановился? -- На ковре, -- сказала я. -- Да, и вот этот самый ковер совершенно зачаровал нашего немца... -- Обрусевшего, -- ввернул Шиншилла. -- Который жил-был, -- отозвался Леснин. -- А как его звали? -- спросил Камедиаров. -- Ну, хоть Ганс. Ганс готов был часами разглядывать узоры ковра, и постепенно стало ему казаться, что это не просто узоры, а некие письмена, и что он начинает вникать в их сокровенный смысл. -- Анхен плакала! -- хором сказали Леснин, Шиншилла и Николай Николаевич. -- Анхен, совершенно верно, плакала, видя такое плачевное состояние мужа, но ничего поделать не могла. Однажды ночью Гансу приснилось, что у ковра начал отрастать ворс... -- Какой еще ворс? -- спросил Леснин. -- Ковры-то, ковры, -- сказал Николай Николаевич, -- когда азиатки соткут, верблюдам под ноги кидают, на тропы караванные, на дорожки к водопою (знаете, как по-арабски "путь к воде"? "Шариат"), чтобы лишний ворс сбить и сделать ковер гладким. Нет, дорогой, это не легенда, это бытовуха, только тамошняя. У нас льны на снегу белили. И на росе под солнцем. незнакомом месте, где было жарко, кругом песок, только горсть зелени -- кустов и деревьев -- виднелась неподалеку. -- Пятый час, -- сказал Хозяин, прерывая собственное, несколько затянувшееся, на мой взгляд, молчание, -- пора расходиться, еще надо Ленхен проводить. Поскольку у нас впереди тысяча белых ночей, спешить некуда, Сандро, продолжите завтра. Квартира Хозяина была необычная. Едва сворачивали вы с набережной под арку, встречала вас врезанная в уступ этой арки дверь, предваряемая одной ступенькою; войдя, вы оказывались в крошечном помещении с вешалкой, сундучком и зеркалом -- клочок пространства, называемый Хозяином "вестиблюй"; крутая узкая внутренняя лестница вела вас в собственно квартиру, размещавшуюся то ли в бельэтаже, то ли на втором этаже, состоявшую из кухоньки, притулившейся наподобие ласточкина гнезда под аркою и полом своим спрямлявшей арочный свод (из кухонного окна открывался необычный вид на мостовую Фонтанки, взгляд исподлобья, одни ноги прохожих и колеса автомобилей, вид на реку без реки), большой сравнительно комнаты с нормальным видом на реку (включающим и реку, и дома за ней, и небо), и маленькой библиотеки без окон вовсе, заставленной с пола до потолка книжными полками; вход в нишу библиотеки завешен был большими шторами, а у стены, противоположной входу, стояло старинное бюро, и на нем бронзовые подсвечники -- бегущие арапчата, несущие свечные связки, по три свечи у арапчонка. |
|
|