"Наталья Галкина. Ночные любимцы. Повесть" - читать интересную книгу автора

на людей сквозь пальцы, способности легко и равнодушно принимать
недопустимые вещи; неужели это я, такая, как мне казалось,
цельная натура с непоколебимыми принципами? Интересно, думала я,
а знает ли подноготную своих гостей Хозяин? Или у нас у всех в
равной мере имеется жилка артистическая, тяга подспудная к
художественной самодеятельности? Художественной
самодеятельности, как выражался Николай Николаевич? И еще
интересно, думала я, всякий ли человек такой враль или только
советский?
По дороге успела я, вовсе уж некстати, поразмыслить о том, что
ведь мы зовем его Хозяином; только ли потому, что собираемся в
его квартире? Роль хозяина и роль гостя -- штуки разные, если не
полярные. Хозяин -- создание с ответственностью, ему надо гостей
принять и накормить, да при том не упустить из рук бразды
хозяйственные, ну, овин, амбар, свиньи, отара овец, арык,
хурджум; а гость -- тварь легкомысленная, одна у него
обязанность -- вести себя прилично, этикет блюсти, мерсикнуть
вовремя, не дать под зад хозяйской собаке, не спереть
понравившуюся безделушку, не шарить по чужим тайникам, не щипать
хозяйскую жену и не оскорблять почитаемых в доме святынь и
житейских правил. Путешественники, думала я, гости заезжие с
острова Гурмыза, все лентяи и любители безответственного жития,
за которым готовы тащиться хоть на край света, претерпевая
дорожные неудобства, только бы пол не мести, крышу не чинить да
огород не копать. Даже и в отпуск люди ездят за этим.
Белая ночь освоила воду Фонтанки и высвечивала фасады
потускневших особняков фосфорическим нутряным светом; я подошла
к дому Хозяина, изрядно опаздывая по отношению ко всем прошлым
приходам. Они уже отыграли в свою канасту. Полагаю, ждали меня,
Сандро медлил; кем бы они ни были, они очень обрадовались моему
приходу; это растрогало меня, и я пила чай с мятой, смягчившись
и слушая очередную историю про обрусевшего немца, загремевшего
ненароком в халифат либо эмират.
-- Ганса совершенно зачаровала Пальмира, -- начал Сандро, -- он
бродил в рощах ее золотистых колонн, проходил под арками желтого
камня, перекрывающими торговые перекрестки улиц, любовался
Тетрапилоном, четырьмя гранитными монолитами на гигантских
пьедесталах, множеством храмов, посвященных разным божествам:
богу искусств Набо, мудрой богине Аллат, всемогущему Белу, богу
солнца Шамсу. Особенно поразили его алтари Безымянному богу,
"тому, чье имя благословенно во все времена", чьим символом
являлась сжимающая крылатую молнию рука.
-- На этот счет существуют две версии, -- лениво вступил
Камедиаров, -- первая -- каждый, независимо от веры и
национальности, мог молиться у вышеупомянутых алтарей,
подставляя имя своего божества и творя свои молитвы; вторая --
имя Безымянного бога не известно людям земным, это бог иных
миров, возможно, карающий. Что это вы, Ленхен, чай на белую юбку
плесканули? Пятно останется.
-- Отстираю, -- сказала я.