"Мария Галина. Экспедиция" - читать интересную книгу автора

понимаете, о чем я. У нас в институте был примерно такого же склада
преподаватель, он был невысокий и тощий и говорил чуть не шепотом, во всяком
случае, я ни разу не слыхала, чтобы он повысил голос, и я, когда отвечала
ему на экзамене, от страха еле удерживала нить мысли. Впрочем, не я одна -
его почти все боялись, как я потом выяснила.
Поэтому мы втроем начали рыться в этой фантастической груде вещей,
совсем новых, во всем этом богатстве, выбирая себе куртки полегче и
потеплее, свитера, добротные кожаные ботинки и всякую прочую суетную мелочь,
про которую практически не думаешь в нормальное, стабильное время, и которая
в нищету и разруху приобретает почти сакральную ценность. Весь день у нас
ушел на то, чтобы собраться, и думать о том, что будет дальше, уже не
оставалось времени, а утром - ранним утром, практически ночью, мы и выехали
в путь.

* * *

Нас остановил патруль на выезде из города, но это была чистая
формальность - мы ничего не везли, только тот груз, который числился в
описи, а опись была, видимо, оформлена правильно, и все документы были в
порядке.
Герка рулил с явным удовольствием, как ребенок, дорвавшийся до любимой
игрушки, и даже я, хоть попервоначалу была настроена довольно
пессимистически и заранее ожидала всяких неприятностей, почувствовала, как
меня охватывает странное ощущение - ожидание чего-то, молчаливого,
невидимого, что вот-вот должно нагрянуть и переменить судьбу. Такое чувство
иногда возникает перед встречей Нового Года, во всяком случае, возникало в
детстве, когда идешь по улице, а в домах светятся разноцветные огоньки, и
люди несут елки, и пахнет апельсинами, и сейчас все замечательно, а будет
еще лучше, так, что даже представить страшновато.
Это ощущение сладостного ожидания накатывает внезапно и отпускает так
же внезапно, оставляя опустошение и странную тоску. Сейчас оно настигло
меня, видимо, потому, что я первый раз за столько времени выбилась из
привычного уклада - перед нами расстилалась темная дорога, на кустах блестел
иней, тени пересекали пустое шоссе - длинные четкие рассветные тени. Земля
раскинулась перед нами во всей своей жестокой невинности скупая, нетронутая,
равнодушная.
В джипе (если я правильно определила эту породу) работала печка и было
тепло. Меня клонило в сон, потому что выехали мы еще затемно, разговаривать
не хотелось, да и спутники мои к беседе не располагали - Кристина по природе
человек аутичный, Игорь, по-моему, в глубине души гадал, зачем он вообще
встрял во всю эту историю, - он сидел, завернувшись в свою новую куртку,
спрятав руки в рукава, и хлопал глазами, а Томас, по-моему, говорил только в
тех случаях, когда его о чем-то спрашивали.
Самым разговорчивым был Герман - он непрерывно комментировал
передвижение и свои действия, но все это он проделывал, по-моему, для себя,
чтобы не задремать, а не ради остальных, и никто особенно не вслушивался в
этот бессвязный поток сознания, наоборот, он убаюкивал еще больше. Он,
Герка, как выяснилось, был по профессии каким-то социоником, были у нас в
свое время такие группы, то ли они в психологические игры там играли, то ли
сами эти игры разрабатывали - оттачивали интеллект, одним словом. Это было