"Эдуардо Галеано. Вскрытые вены Латинской Америки" - читать интересную книгу автора

До сих пор ценные породы кубинской древесины украшают столы и окна в
Эскуриале и двери королевского дворца в Мадриде. А в самой Кубе нашествие
тростника сопровождалось пожарищами, испепелявшими безжалостно лучшие
девственные леса, некогда покрывавшие ее земли. В те же годы, когда гибли
массивы ее собственных деревьев, Куба превращалась в основного закупщика
древесины у Соединенных Штатов. Экстенсивная тростниковая культура, культура
хищная, не только умерщвляла леса, по и мало-помалу "смертельно истощала
весь сказочно плодородный остров"[21]. Там, где леса были преданы огню,
эрозия не пощадила незащищенную почву, высохли тысячи речек. Ныне доход с
гектара кубинской сахарной плантации в три раза ниже, чем в Перу, и в четыре
с половиной раза ниже, чем на Гавайских островах[22]. Кубинская революция
поставила перед собой задачу обеспечить орошение и внесение удобрений в
земли страны. Множатся большие и малые ирригационные установки, поля
взрезаются каналами, в истощенные земли вносится удобрение.
"Сахарократия" выставляла напоказ свое мнимое благополучие как раз в ту
пору, когда Кубу все крепче затягивала петля зависимости, когда остров
утверждался в роли блистательной фактории с хозяйством, подточенным такой
болезнью, как диабет. Среди тех, кто зверски губил богатейшие земли, были
люди высокой культуры, с европейским образованием, которые могли отличить
/106/ подлинного Брейгеля от подделки и приобрести его картины; они
привозили из своих частых путешествий в Париж этрусские вазы и греческие
амфоры, французские гобелены и ширмы, разрисованные народными художниками
Китая, пейзажи и портреты самых дорогих британских мастеров. Я с удивлением
обнаружил на кухне одного гаванского особняка сейф с секретным кодом и
узнал, что некая графиня хранила в нем столовый сервиз. До 1959 г. возводили
не просто сахарные заводы, а целые сахарные крепости: сахар делал и свергал
диктаторов, давал или отбирал работу у бедняков, определял танцевальные
ритмы и обрушивал страшные кризисы на миллионы людей. Город Тринидад ныне
представляет собой пышно декорированный труп. В середине XIX в. в Тринидаде
было более 40 сахарных заводов, производивших 700 тыс. арроб сахара.
Крестьяне-бедняки, выращивавшие табак, силой сгонялись с земли, и эта зона,
бывшая также и животноводческой, экспортировавшей мясо, стала потреблять
мясо, ввозимое извне. Всюду вырастали колониальные дворцы с великолепными
порталами, нарядными залами с высоченными потолками, роскошными хрустальными
люстрами, персидскими коврами, с задрапированными бархатом стенами,
обеспечивавшими тишину, нарушаемую лишь легким менуэтом, с зеркалами в
салонах, отражавшими кабальеро в париках и в туфлях с пряжками. Теперь об
этом напоминают только огромные мраморные и просто каменные руины, молчание
горделивых колоколен, обросшие травой кареты. Тринидад называют сейчас
"городом сеньоров бывших", потому что белые потомки, упоминая о своих
предках, всегда говорят, что такой-то "был богатым и прославленным". Но
разразился кризис 1857 г., цены на сахар упали, и город пал вместе с ними,
чтобы никогда больше не подняться[23].
Век спустя, когда партизаны Сьерры-Маэстры пришли к власти, судьба Кубы
еще определялась ценами на сахар. Народ, существование которого зависит от
одного продукта, сам себя губит, пророчески заметил национальный кубинский
герой Хосе Марти. В 1920 г., например, /107/продавая сахар по 22 сентаво за
фунт, Куба побила мировые рекорды экспорта сахара на душу населения,
превзойдя даже Англию, получив самые высокие доходы на душу населения в
Латинской Америке. Но в декабре того же 1920 г. цена на сахар упала на 4