"Эдуардо Галеано. Вскрытые вены Латинской Америки" - читать интересную книгу автора

речь о пышных пиршествах. - Прим. ред.): они как будто соперничали друг с
другом в том, кто быстрее промотает баснословные доходы от рудников Потоси;
когда заканчивалось обильное застолье, с балконов на улицу выбрасывали
серебряную посуду и даже золотую утварь, чтобы ее смогли прихватить с собой
наиболее удачливые прохожие.
У Сукре есть своя Эйфелева башня и своя Триумфальная арка, а
драгоценностями ее святой девы, говорят, можно было уплатить весь гигантский
внешний долг Боливии. Но знаменитые колокола церквей, в 1809 г.
приветствовавшие ликующим звоном освобождение Америки, сегодня звучат
похоронно. Хриплый колокол святого Франсиска, столько раз возвещавший мятежи
и призывавший к восстаниям, ныне оплакивает мертвый покой Сукре. Что из
того, что город до сих пор считается законной столицей Боливии, что в нем
находится Верховный суд? По улицам прогуливаются бесчисленные
крючкотворы-законники, их согнутые спины и пожелтевшие пергаментные лица
делают их как бы живым воплощением упадка: все это доктора, из тех, что
носили раньше пенсне на черной ленте и все такое прочее. Из огромных
опустевших дворцов патриархи Сукре посылают своих слуг на вокзал продавать
пироги под окнами вагонов. А однажды кому-то посчастливилось даже купить
титул принца.
В Потоси и Сукре, действительно, живы лишь воспоминания о сгинувшем
богатстве. В Уанчаке - еще один пример боливийской трагедии - английский
капитал истощил на протяжении прошлого века рудоносный пласт до двух метров
толщиной с высочайшим содержанием серебра, теперь там остались только
дымящиеся пылью /66/ отвалы. Уанчака все еще обозначается на картах
скрещенными киркой и лопатой, будто и на самом деле до сих пор существует
этот шахтерский центр. А разве лучше была судьба мексиканских рудников в
Гуанахуато и в Сакатекасе? На основе приводимых Александром Гумбольдтом
данных, стоимость золота и серебра, вывезенных из Мексики (и, следовательно,
изъятых из ее экономики) в период между 1760 и 1809 гг., то есть за полвека,
оценивается в 5 млрд. долл. по современному курсу[41]. В ту эпоху это были
самые крупные рудники в мире. Великий немецкий ученый сравнивает рудник
Ла-Валенсиана в Гуанахуато с самым большим в Европе Гиммельсфуртским
рудником в Саксонии: в самом конце века рудник Ла-Валенсиана давал в 36 раз
больше серебра, чем Гиммельсфуртский, и приносил акционерам в 33 раза более
высокие дивиденды. Граф Сантьяго де ла Лагуна задрожал от волнения, увидев в
1732 г. рудник в Сакатекасе - "драгоценные сокровища", скрытые в горах,
которые "открывают в честь Ваших Величеств сразу четыре тысячи устьев, дабы
лучше служить богатствами своих недр" богу и королю и "дабы все могли
вкусить величия, богатства, учености и благородства", так как "это кладезь
мудрости, обходительности, доблести и благородства"[42]. Священник Мармолехо
описывал позднее Гуанахуато как город с многочисленными мостами и садами,
соперничавшими с вавилонскими садами Семирамиды, великолепными храмами и
театром, площадями для боя быков и огороженными подмостками для петушиных
боев, величественными куполами на фоне зеленых склонов гор. Но это была, по
словам Гумбольдта, "страна неравенства", о которой он писал: "Вряд ли
где-нибудь существует /67/ более ужасающее неравенство... архитектура
общественных зданий и частных домов, изящество женских нарядов, манеры
светского общества - все свидетельствовало о крайней изысканности, которая
разительно контрастировала со столь же крайней нищетой и неотесанностью
простонародья". В горах пасти шурфов заглатывали людей и мулов; индейцы,