"Эдуардо Галеано. Вскрытые вены Латинской Америки" - читать интересную книгу автора

во всемирном масштабе, и бросил свои войска на подавление европейских
центров ереси. Кальвинизм уже уловил в свои сети Голландию, Англию и
Францию, а тут еще турки грозили обратить Европу в мусульманскую веру.
Защита веры обходилась недешево, и вот уже из хранилищ севильского "Дома
контратаций" извлекаются те немногие предметы из золота и серебра - чудесные
произведения американского искусства, - которые избежали переплавки в
Мексике или в Перу и прибыли в /52/ Испанию в своем первозданном виде;
теперь их отправляют в пасти плавильных печей.
В огонь отправляли также еретиков и тех, кого подозревали в ереси, они
сгорали в очистительном пламени инквизиции. Торквемада сжигал и книги, ему
везде виделся хвост дьявола: война против протестантизма была одновременно
войной против набирающего силу в Европе капитализма. "Увековечение крестовых
войн, - говорит в уже цитировавшейся работе Эллиот, - означало увековечение
архаического общественного уклада страны крестоносцев". Металлы Америки -
блеск и нищета Испании - обеспечивали возможность для борьбы против
нарождающихся сил новой экономической формации. Карл V подавил кастильскую
буржуазию в войне против коммунерос, восстание которых превратилось в
социальную революцию, направленную против знати, ее собственности и
привилегий. Восстание потерпело поражение из-за предательства города
Бургоса, того самого, что четыре века спустя станет оплотом мятежа генерала
Франсиско Франко. Подавив последние очаги сопротивления в Европе, Карл V
вернулся в Испанию в сопровождении 4 тыс. немецких солдат. Почти в то же
время он потопил в крови восстание весьма решительно настроенных ткачей,
прядильщиков и других ремесленников, захвативших власть в Валенсии и
успевших утвердиться во всей провинции.
Борьба против поступательного хода истории маскировалась защитой
католической веры. Изгнание при Изабелле и Фердинанде евреев, то есть
испанцев иудейского вероисповедания, лишило страну искусных ремесленников и
крайне необходимых капиталов. По своим масштабам и последствиям эта акция
казалась даже более вредной для страны, чем изгнание арабов - то есть на
самом деле испанцев мусульманского вероисповедания, - хотя тогда не менее
275 тыс. человек были выдворены за пределы Испании, а это нанесло
катастрофический ущерб валенсийской экономике; плодородные земли в Арагоне,
к югу от Эбро, оказались заброшенными. Еще раньше Филипп II выслал из страны
по религиозным мотивам тысячи ремесленников-фламандцев, уличенных или
подозреваемых в протестантизме; Англия приютила их на своей земле, и они
внесли заметный вклад в развитие британских мануфактур.
Итак, главными препятствиями на пути /53/ промышленвого развития
Испании были вовсе не огромные размеры империи, не трудности сообщения. Дело
в том, что испанские владельцы капитала превращались в рантье, не вкладывали
свои деньги в развитие промышленности, а скупали кредитные бумаги у короны.
Излишки денег утекали в непроизводительные русла: старые богачи - рыцари
ножа и дубинки, обладатели громких титулов - возводили дворцы и накапливали
сокровища, а новые богачи - спекулянты и торговцы - скупали земли и титулы
старой знати. Ни те, ни другие практически не платили налогов, их нельзя
было посадить в тюрьму за долги. Но тот, кто решал заняться промышленной
деятельностью, автоматически лишался дворянского звания[25].
После военных поражений испанцев в Европе был заключен ряд договоров, в
которых страна шла на уступки, в частности увеличила свои морские перевозки
в ущерб Севилье. Кадис стал торговать с французскими, английскими,