"Жюли Галан. Неукротимая герцогиня ("Герцогиня" #1) " - читать интересную книгу автора

ее сердце вспыхнула черная ярость. Положения не исправил даже тот факт, что
Жанна всем своим видом дала понять пажу, что в ее глазах он стоит, конечно,
выше клопа, но значительно ниже таракана.
Догадливый Робер все понял и отправился в опочивальню мадам Изабеллы
замаливать грехи. Грехи ему отпустили, но ярость графини переросла в
холодную неприязнь к дочери-сопернице. Поэтому-то, подбирая Жанне
необходимый штат прислуги, графиня включила в него (конечно же абсолютно
непреднамеренно) самых нелюбимых камеристок и в горничные выбрала наиболее
непрезентабельную девицу, какую только могла вспомнить...
Папаша Рено разбудил Жаккетту до свету: пешком до замка было не близко.
Плотненько закусив перед дальней дорогой (особо налегая - для аппетита - на
чеснок), они отправились в путь. Мамаша Рено от неожиданно свалившегося
счастья занемогла и проводить дочку не смогла.
Первый час Жаккетта шла в полусне. Еще бы! За всю ночь ей удалось
поспать всего ничего: на берегу речки она прощалась со своим сердечным
дружком, пастухом Дедье. Сначала прощание было тихим, торжественным и
грустным. Дедье целовал ее в полные губы и мрачно спрашивал:
- Не забудешь?!
Но потом в вырез полотняной рубашки Жаккетты заполз муравей...
Некоторое время спустя пение цикад и журчание реки заглушил грудной
смех, чертыханье запутавшегося в юбках Дедье и шум буйного поединка.
Победила Жаккетта - она смогла первой подняться с измятой полянки и, выбирая
из волос колючки, листву и прочую дребенень, заспешила домой. Пастух же
остался лежать, не в силах двинуть ни рукой ни ногой.
И совсем немудрено, что теперь она спотыкалась на каждом камушке.
Простодушный папаша Рено даже воскликнул:
- Ну вы, женщины, и дуры! Любое событие выбивает вас из колеи. Мамаша
вон свалилась от радости, ты небось всю ночь провертелась с боку на бок от
волнения. Идешь, зеваешь! Вот я всегда сплю крепко, что бы ни случилось!
Жаккетта лишь согласно кивнула головой.
Июньское солнце уже изрядно напекло им плечи и спину, а до замка было
идти да идти.
Он, как страж, возвышался над долиной. Построенный на холме, замок был
почти неприступен, поэтому во время Столетней войны на него точили зубы и
англичане, и французы, и всякий наемный сброд, но безуспешно.
С того времени прошло полвека, и Гиень постепенно привыкла быть
французский провинцией, но никогда не забывала о своем прошлом...
В это утро Жанна пребывала в весьма кислом расположении духа. Тому
способствовал ряд причин: и неприятный сон, и растяпа камеристка, подавшая
не то платье, и вчерашняя записочка с объяснением в стихах от этого
плюгавого красавчика, матушкиного утешения на старости лет. У Рюделя скатал,
сердцеед недоделанный! А самое интересное, матушка вообразила, что ей,
Жанне, нужен ее сладострастный Тристан, провались он со всеми потрохами, и
теперь только и слышно: ах какая прекрасная партия сосед справа, ах какая
прекрасная партия сосед слева! Совсем голову потеряла! Лишь бы сбагрить дочь
побыстрей да подешевле!
Поэтому, сидя рядом с матерью в Большом зале и слушая (точнее, делая
вид, что слушает) отчет управляющего, Жанна капризно надула губы и,
постукивая камнем перстня о подлокотник, глядела прямо на плешь господина
Шевро. Тот ежился под ледяным взглядом младшей графини и (небывалое дело!)