"Тимур Гайдар. Голиков Аркадий из Арзамаса" - читать интересную книгу автора

Своим маленьким друзьям он делал иногда настоящие мужские подарки,
веши, которые с удовольствием покупал и для себя: компас со светящимся
циферблатом, перочинный нож с несколькими лезвиями.
Учил обращаться с оружием. Не мог равнодушно пройти мимо тира. Отлично
стрелял сам и насыпал ребятишкам свинцовые пульки для духового ружья, после
которых ладони оставались восхитительно черными.
Но все это не значит, что Аркадий Гайдар был с детьми неизменно добр,
неизменно щедр и ласков. Он мог быть строгим, суровым и даже, что было еще
хуже, уничтожительно-насмешливым. Терпеть не мог трусов, хвастунов, ябед.
Он проверял на смелость. Мог сказать на прогулке, когда уже темнело:
"Иди, пожалуйста, до конца оврага один. Не боишься? Ну вот, и хорошо. Я
подойду через семнадцать минут".
Никогда не торопился отказать в какой-нибудь мальчишеской просьбе.
Подумает, прикинет. "Да, можно". Но если уж "нет", значит, излишни и просто
невозможны какие-то разговоры. Было у нас Слово. Не "честное слово", не
"честное-пречестное", а просто - Слово. Свои обещания он выполнял свято, но
и ты попробуй не выполни...
Александр Фадеев отмечал демократизм Аркадия Гайдара, указывая, что
герои его книг - дети солдата, стрелочника, крестьянина... Так оно и есть,
конечно. Но думаю, что его демократизм состоял еще и в неподдельном уважении
достоинства каждого человека, взрослый он или маленький.
Из дневников: "Пятилетний Анатолий Федорович очень со мной дружит",
"Запомнился пионер Колесников - угловатые плечи, жест - рукой к земле.
Говорил крепко и хорошо". Рядом: "Неважное выступление красного командира".
Не только ребят, но и своих товарищей втягивал Аркадий Гайдар в игру
или в веселый розыгрыш.
Константин Паустовский вспоминает:
"Гайдар любил идти на пари. Однажды он приехал в Солотчу ранней осенью.
Стояла затяжная засуха, земля потрескалась, раньше времени ссыхались и
облетали листья с деревьев...
Ни о какой рыбной ловле не могло быть и речи. На то, чтобы накопать
жалкий десяток червей, надо было потратить несколько часов.
Все были огорчены. Гайдар огорчился больше всех, но тут же пошел с нами
на пари, что завтра утром он достанет сколько угодно червей - не меньше трех
консервных банок.
Мы охотно согласились на это пари, хотя с нашей стороны это было
неблагородно, так как мы знали, что Гайдар наверняка проиграет.
Наутро Гайдар пришел к нам в сад, в баньку, где мы жили в то лето. Мы
только что собирались пить чай. Гайдар молча, сжав губы, поставил на стол
рядом с сахарницей четыре банки великолепных червей, но не выдержав,
рассмеялся, схватил меня за руку и потащил через всю усадьбу к воротам на
улицу. На воротах был прибит огромный плакат:

СКУПКА ЧЕРВЕЙ ОТ НАСЕЛЕНИЯ

Этот плакат Гайдар повесил поздним вечером..."
К воспоминаниям Константина Георгиевича можно добавить и
непубликовавшуюся часть его рассказа.
Вскоре возле дома, к которому в обмен на рыболовные крючки ребята
таскали банки с червями, появился милиционер. Прочитал плакат. "Так писать