"Паулина Гейдж. Дворец грез" - читать интересную книгу автора

оголенного плеча.
- Я хочу научиться читать и писать, - выпалила я на одном дыхании, в
страстном порыве смущения и тревоги. - Покажи мне как, Паари. Это не займет
у тебя много времени, обещаю!
Сначала он уставился на меня, пораженный, потом расплылся в улыбке.
- Не глупи, - проворчал он. - Это уж слишком. Такое учение не для
девчонок. Мой учитель говорит, что слова священны, что весь мир, и все
законы, и вся история творятся оттого, что боги произносят священные слова и
часть силы этих слов остается заключенной в иероглифы. Что за польза от этой
силы ученице повитухи?
Я почти проникла в смысл того, о чем он говорил, могущество слова
взволновало меня.
- Но что, если я не стану повитухой? - настаивала я. - Что, если
однажды мимо будет проплывать богатый торговец в своей золоченой ладье, его
слуги потеряют весло, и им придется остановиться на ночлег прямо здесь, в
Асвате, а я в это время как раз буду на реке - стирать или лаже плавать, - и
он увидит меня, и влюбится, и возьмет меня в жены, а потом, позже, его писец
заболеет, и некому будет писать его письма? "Дражайшая Ту, - должно быть,
скажет он, - возьми писчую дощечку!" И тогда я провалюсь на месте от стыда,
потому что я всего лишь жалкая безграмотная деревенская девчонка, и я увижу
на его лице презрение!
Я была всецело поглощена своей историей. Я чувствовала стыд, видела
сожаление на лице своего воображаемого мужа, и тут вдруг в горле у меня
пересохло. Отчасти картина была верна. Я действительно была жалкой
безграмотной деревенской девчонкой, и осознание этого все более тяжко давило
на меня.
- Пожалуйста, Паари, - прошептала я, - научи меня, умоляю, я больше
всего на свете хочу научиться тому же, что и ты. Даже если я останусь
всего-навсего деревенской повитухой, твой труд будет не напрасным.
Пожалуйста.
Между нами повисло молчание. Я смотрела вниз, на свои лежащие на
коленях руки, и чувствовала, что он неотрывно смотрит на меня.
- Я еще только девятилетний мальчик, - не двигаясь, произнес он через
некоторое время, - Я всего лишь сын пахаря из бывших солдат. Еще я лучший
ученик в классе, и если захочу, то смогу работать для жрецов Вепвавета,
когда мне исполнится шестнадцать. Умение писать обеспечит мне место писца,
если я однажды захочу этого. Но что это умение даст тебе? - Он потянулся в
полумраке и взял меня за руку. - Ты уже сейчас недовольна своей жизнью, Ту.
От таких знании тебе станет только еще хуже.
Я схватила его пальцы и сжала их:
- Я хочу читать! Я хочу узнавать! Я хочу быть такой, как ты, Паари, я
не хочу быть беспомощной, лишенной надежды, обреченной оставаться в Асвате
до конца своих дней! Дай мне эту силу слов!
"Беспомощной... обреченной..." - это были взрослые слова, которые
всплыли из какой-то неведомой еще части меня, которой было невдомек, что мне
только восемь лет; я была долговязой и нескладной, еще испытывала
благоговейный трепет перед взрослыми великанами, которые правили миром.
Слезы разочарования навернулись мне на глаза. Мой голос зазвучал громче, но
тут уже Паари быстро приложил палец к губам, делая мне знак замолчать.
Выдернув руку, он поднял ее, изображая смирение и покорность.