"Паулина Гейдж. Искушение богини " - читать интересную книгу автора

Она старалась быть доброй. Вид у Тутмоса был такой несчастный и
стесненный, что девочке стало жаль его и она решила больше не дразниться.
Когда-то они, возможно, и были друзьями, но между ними было целых пять
лет разницы, и Тутмос считал ниже своего достоинства носиться по дворцу,
лазать по деревьям и нырять в озеро с Хатшепсут и ее сумасбродными дружками.
А еще он ревновал, хотя сам не подозревал об этом.
Он взглянул на нее без улыбки.
- Нет. Я знаю, что отец распорядился прекратить учить меня военному
делу и отправить на конюшни потому, что из меня никогда не выйдет солдат.
Возничий тоже не выйдет. Я ненавижу лошадей. Мерзкие твари. Жаль, что мы не
выгнали их из страны вместе с гиксосами, которые их тут развели.
- Отец говорит, лошади - это шаг вперед в египетском военном искусстве.
Верхом наши солдаты могут быстро настичь врага и обрушиться на него.
По-моему, это очень здорово.
- Вот как? Ну что ж, тебе ведь не приходится каждый день трястись в
колеснице и править лошадьми, которые едва не отрывают тебе руки, и все это
под окрики Аахмеса пен-Нехеба и под палящим взглядом Ра, гневно взирающего с
небес на своего недостойного сына. Я глубоко несчастен, Хатшепсут. Построить
себе гробницу и быть рядом с матерью - вот все, чего я хочу. Отец не должен
требовать от меня большего!
- Но, Тутмос, когда-нибудь ты станешь фараоном. Египту не нужен фараон,
который не умеет воевать!
- А почему? Все войны уже кончились. Отец и дед позаботились об этом.
Почему я не могу просто научиться править?
- Так оно и будет всего через несколько лет. А пока, мне кажется, тебе
лучше научиться править колесницей. Подумай, как нравится народу фараон,
способный подчинить себе всё и вся!
- Тебе-то откуда знать? Ты ведь дальше дворцового сада никуда не
выходила. - Он коротко рассмеялся. - Отстань от меня. Пусть кто-нибудь
другой рассказывает тебе, какая ты замечательная. А я не буду.
Хатшепсут вскочила:
- Хорошо, я уйду. Все равно я больше не хочу с тобой разговаривать. И
никогда больше не буду тебя жалеть. Надеюсь, Себек тебя проглотит. Иди под
юбку к своей жирной старой мамаше!
Не успел он возмутиться, как она уже выскочила из комнаты, проворная и
легкая, как газель.
Тутмос устало поднялся на ноги. Придет день, и она за это заплатит,
самодовольная сучка. Разве она знает, какая это мука - быть неуклюжим и
лезть из кожи вон, надеясь хотя бы на одно, пусть даже недовольное, слово
могущественного отца? Сколько раз он стоял - руки за спиной, нога на ногу -
и как дурак ждал, когда Единый его заметит. А в это время Хатшепсут
щебетала, и фараон смеялся и фыркал, не сводя с нее глаз. Сколько раз
трепетал он перед отцом, переполненный любовью, которая, дай он ей выход,
смыла бы все обиды и недопонимания, накопившиеся между ними, а могучий Гор
слушал, не скрывая, как ему не терпится уйти, и тогда сын краснел, заикался
и глотал слезы. Он обожал отца, и Хатшепсут тоже, но к его обожанию
примешивались странная, беспомощная зависть и непреходящее чувство вины, ибо
в его фантазиях отец умирал, держа его за руку и моля о прощении, а
Хатшепсут с трепетом ждала, когда он, с триумфом воссев на трон Гора,
обрушит на нее свой справедливый гнев. В детстве жаркими летними ночами он