"Паулина Гейдж. Искушение фараона " - читать интересную книгу автора

Сразу же появилось свежее пиво и целое блюдо медовых лепешек, но Хаэмуас
жестом показал, что не хочет есть.
- Пойди и скажи Ибу, что я готов совершить приношения для ка
покоящегося здесь царевича, только сначала я еще раз взгляну на саму
гробницу, - сказал он.
Пенбу почтительно семенил на некотором расстоянии от своего господина,
а Хаэмуас снова приблизился к входу в погребальную пещеру, который стал
теперь совсем небольшим. Небо начинало светиться мягким бронзовым светом. По
безбрежному морю песка протянулись красные полосы, и вся пустыня окрасилась
розовым. Лишь кое-где сгущались тени более темных тонов.
Когда Хаэмуас приблизился, рабочие отступили на шаг и поклонились
господину. Он не удостоил их вниманием.
- Ты тоже спускайся со мной, вдруг мне потребуется сделать еще
какие-нибудь записи, - бросил он через плечо своему писцу. Хаэмуас
протиснулся через полузаложенную дверь и углубился в проход.
Его сопровождали последние лучи заходящего солнца, отбрасывавшие вокруг
длинные языки расцвеченного пламени, такие яркие, что Хаэмуасу казалось:
протяни только руку - И их можно погладить, почувствовать кожей. Эти лучи,
однако, не достигали самого саркофага, установленного в глубине маленького
помещения. Пенбу остановился у входа, там, где на его дощечку еще падал
свет. Хаэмуас пересек эту границу, почти осязаемую, различимую на ощупь
линию, что отделяла протянувшиеся сюда закатные лучи и вечный мрак покоя и
безмолвия. Хаэмуас огляделся. Рабы отлично справились со своим делом. Стул,
табурет, столы и кровать обрели первозданный вид и были возвращены на места,
которые занимали на протяжении жизни многих поколений. Вдоль стен аккуратно
расставили новые сосуды. Фигурки ушебти вымыли. Пол в усыпальнице очистили
от мусора, который оставили здесь неизвестные разорители и воры.
Хаэмуас удовлетворенно кивнул и подошел к саркофагу. Крышка была чуть
сдвинута, и он просунул туда палец. Хаэмуас почувствовал, что воздух внутри
холоднее, чем в самой гробнице. Он быстро отдернул руку, царапнув кольцами
по твердому граниту. "Ты сейчас смотришь на меня? - подумал он. - Может
быть, твои глаза из своей далекой древности тщетно пытаются пронзить
окружающий мрак, чтобы увидеть, разглядеть меня?" Он медленно провел рукой
по крышке гроба, на которой за века образовалась тонкая пленочка пыли.
Невидимой струйкой она просачивалась сверху, с потолка, и до самой этой
минуты ее не касалась рука человека. Никого из слуг невозможно было
заставить мыть саркофаг, а сам он сегодня забыл это сделать. "Как это, -
неспешно размышлял Хаэмуас, - как это - превратиться в высохшую, сморщенную
оболочку, сделаться сухими костями, затянутыми в свивальник, неподвижно
лежать под невидящим взглядом собственных ушебти, ничего не слыша, ничего не
видя?"
Хаэмуас долго стоял так, впитывая в себя эту атмосферу - возвышенную и
одновременно чуждую, наполненную непостижимым смыслом прошедшего, которое
всегда дразнило, влекло его неясными намеками на величественность, и в то же
время простоту прошлых эпох, а солнечные лучи из красных уже превратились в
густо-алые и постепенно стали терять яркость. Хаэмуас и сам не мог понять,
что именно влечет его сюда, зачем он снова и снова приходит смотреть на эти
немые обломки прошлого. Возможно, желание постичь смысл собственного
существования - дыхания в груди, ударов сердца, обрести некое могущественное
знание, превосходящее даже откровения богов, хотя богов Хаэмуас любил и