"Нина Габриэлян. Хозяин Травы" - читать интересную книгу автора

Венеры", "Шаги", начал уже подумывать о Малларме... Никогда у меня не было
такого благодарного слушателя. Когда я читал ей свои переводы, ресницы ее
начинали подрагивать, глаза то изумленно округлялись, то превращались в
щелочки, брови то лезли вверх, то сходились у переносицы. В ее способности к
преображениям было что-то завораживающее. Она находила, что у меня
оригинальный переводческий почерк, особенно эпитеты...
Но иногда она вдруг проявляла нахальство. Как сейчас помню такую сцену.
Букет из желтых и багровых осенних листьев пламенеет на синей скатерти.
Полина пьет чай из белой чашки. Чай горячий, и ей приходится вытягивать губы
трубочкой, чтобы не обжечься. От этого лицо ее кажется длинноносым, бледная
кожа распарилась и порозовела, рыжие завитушки, выбившись из-под гладко
затянутых волос, полыхают вокруг лба. И вся она напоминает пушистую пчелу,
тянущую хоботком нектар из белого цветка.
- Как у вас хорошо, - говорит она и накладывает в блюдечко абрикосовое
варенье. - Это вы сами варили?
- Что ты! Это покупное.
- И я ничего не умею. Разве что рисовать. - Она огорченно разводит
руками.
- Ничего, выйдешь замуж, научишься.
- Замуж? Но ведь это же страшная гадость!
- Что - гадость?
- Ну это... Что между мужчиной и женщиной бывает. По-моему, самое
отвратительное, что есть на свете, - это лицо мужчины в момент так
называемой "страсти". - Она кривится.
- Ну, это тебе, деточка, неудачные мужчины попадались.
- Мне? Мужчина? - Полина взмахивает чайной ложкой, абрикосовое варенье
падает ей на жакет. - Я девушка!
- Но откуда же ты тогда знаешь...
- Я не знаю, я совсем не знаю, но могу себе представить! - Все лицо ее
вплоть до рыжих завитушек изображает омерзение. - Животные!
- Да за что же ты так ненавидишь мужчин?
- Я не мужчин, вовсе не мужчин, женщины еще гаже! Особенно беременные.
- Но почему?
- Да потому что все войны на свете из-за этих грязных баб, из-за того,
что им нужно набивать нору все новыми и новыми тряпками. Они же все время
беременеют!
Вторая капля варенья капает на жакет и медленно ползет вниз, оставляя
за собой липкий коричневатый след. Эта медленно ползущая капля почему-то
особенно раздражает меня, и я резко выкрикиваю:
- Ну знаешь, твое стремление к парадоксальности не знает никаких
границ!
- А кто их определил, эти границы? Опять-таки женщины. Вот, например,
крылатые муравьи после полового акта теряют свои крылья и больше никогда не
летают.
- При чем здесь муравьи?! При чем здесь муравьи?! Мы говорим совсем о
другом.
- Нет, мы говорим именно об этом! - Глаза Полины торжествующе сверкают.
- Если твое предназначение - откладывать яйца, то крылья уже не нужны. Для
того чтобы оставаться в границах, в рамках, в норме - в муравейнике! -
достаточно уметь ползать. А крылья - это совсем для другого.