"Ксения Габриэли. Анжелика и царица Московии ("Анжелика") " - читать интересную книгу автора

постели и пересчитал принесенные деньги. Удивительно, но эта внезапная
расчетливость не входила нимало в противоречие с его легкой бесшабашной
небрежностью...
- Вот на то, что ты себе присвоил, пригласи лекаря, - произнес юноша. -
Болит нога. Нет ли перелома, не знаю... - Он отвернулся к стене и замолчал,
как будто ни в грош не ставил собеседника. А он его и не ставил ни в грош!..
Спустя час явился лекарь, осмотрел болящего, нашел ушиб затылка и вывих
левой ноги. Прописал мазь и примочки. Трактирщик велел служанке приложить
примочку к затылку постояльца. Похоже было на то, как будто все постоянные
обитатели трактира побаивались смирного, в сущности, и явно бедного
человека. Они тихими голосами переговаривались и переглядывалась меж собою,
мечтая поскорее избавиться от него. Он же, несмотря на болезнь, поужинал и
спокойно заснул. Впрочем, спустя неделю он был уже совсем здоров.
Урожденная мадемуазель Мари-Сесиль де Кагор приняла свою свекровь и
золовку, проявив много такта и прекрасной учтивости. Онорина, проведшая
детство в поселках Нового Света, среди людей незнатных и воспитанных
совершенно попросту, дичилась и молчала. Анжелика поддерживала светскую
беседу, затрачивая немало усилий и досадуя на свой старомодный наряд. Но
Мари-Сесиль оставалась безупречной. После трапезы гостьям предложено было
отдохнуть. Чистые, изящно убранные комнаты ждали их. Оставшись наедине со
своей Севериной, Анжелика переговорила с ней, приказала узнать, кто теперь в
Париже считается лучшей портнихой... Графиня де Пейрак желала снова
одеваться по самой последней моде. К ужину возвратился молодой граф. За
столом тактичная Мари-Сесиль обдуманно направляла беседу таким образом,
чтобы незаметно осведомить свекровь о парижских новостях и нравах. Анжелика
узнала, что мадам де Ментенон чрезвычайно умна, отличается удивительной
тонкостью чувств и за эти качества чрезвычайно ценима Его Величеством!
Анжелика поняла, что обстановка при дворе изменилась. Молодой Людовик,
укреплявший абсолютную королевскую власть, недавний король-музыкант, король,
обожавший музыку Люлли, исчез. Теперь Францией правил пожилой мужчина,
подумывающий о душе и даже и о загробной жизни, почитывающий сочинения
теологов, ученых богословов, обожающий мадам де Ментенон, интеллектуалку и
любительницу чтения, серьезного чтения. За столом в доме юных супругов де
Пейрак беседовали изящно, намекали тонко на различные обстоятельства, на
которые и не следует указывать прямо. Поэтому, когда Флоримон внезапно
заметил, что испанский император болен и эта болезнь, вероятно, приведет к
большой европейской войне, Мари-Сесиль бросила на него взгляд, излучающий
легкую укоризну. Флоримон пожал плечами, округлыми плечами цветущего
молодого господина:
- Император не имеет наследников. Вероятнее всего, трон перейдет к
нашему принцу Филиппу де Бурбону, внуку Его Величества. Вот тогда-то и
начнется война! Против французов и испанцев непременно выступят и англичане,
и голландцы, и австрийцы!..
- Ты говоришь о возможной войне с таким воодушевлением, - мягко, но
осуждающе проговорила Мари-Сесиль.
- Мужчина должен быть воином! - Флоримон расправил плечи и с некоторой
лихостью смотрел на женщин. Онорине он показался смешным. Она прыснула.
Мари-Сесиль деликатно делала вид, будто не замечает невоспитанности юной
золовки.
После ужина сын отправился в комнату матери. Начался доверительный