"Тосиюки Фую. Дырявый носок (Современная японская новелла) " - читать интересную книгу автора

Слова Сугаты тронули меня до глубины души. Деньги, которые я снял с
вклада в сберкассу, вместе с остальной моей наличностью не составили и
двадцати тысяч иен, и если бы Сугата отказал мне, идти было бы некуда. Если
бы в поведении Сугаты я хоть на йоту ощутил нежелание видеть меня, пусть бы
он и не высказал этого, это, конечно, нанесло бы еще одну глубокую рану
моему израненному сердцу.
Но все же я понимал, что не могу находиться в квартире Сугаты до
бесконечности. Как-то в его отсутствие заглянула молоденькая девушка,
пухленькая, лет двадцати двух - двадцати трех, милая и спокойная. Узнав, что
Сугаты нет дома, она ушла с явно разочарованным видом. Они были знакомы уже
полгода и собирались пожениться этой осенью. Сугата не сказал ей, что был
пациентом клиники Хансена. Он полностью выздоровел, и на его теле болезнь не
оставила никаких следов. Сугата говорил, что не собирается открываться ей и
при вступлении в брак.
- Будет только лишняя тревога и шок. Разве так уж обязательно
открываться? Быть искренним и быть счастливым - нет ли здесь противоречия?
Когда знаешь истину, то видишь, что на дне ее - беспросветный мрак. В
душе Сугаты жило сомнение - надо ли говорить, будет ли правильно поступить
так? Наверное, иной раз скрывать что-то гораздо труднее, чем сказать правду.
Приняв на себя эту пытку, Сугата обрек себя и на муки совести. Но почему это
должно было стать проблемой - открыться, скрывать? Точно речь шла о прежней
судимости за содеянные преступления.
"Болезнь Хансена можно и предупредить, и излечить, в то же время это
заболевание принадлежит к тем болезням, когда возможность заражения при
контакте мала. Следовательно, в обществе вопрос об этой болезни должен
стоять в социальном плане, точно так же как и в отношении других
заболеваний" (Из резолюции VII Международного научного конгресса по лепре).
Эта резолюция, получившая название "Римской декларации", была принята
весной 1956 года. Мы с Сугатой тогда учились на втором курсе средней школы
высшей ступени. Я до сих пор помню лица школьных товарищей, их сверкающие
глаза, когда они собирались, чтобы поговорить об этой резолюции.
Эта резолюция, точно острый нож, перерезала невидимые путы и освободила
души для широкого мира.
С тех пор прошло десять лет. Сугате исполнилось двадцать семь - он был
младше меня на три года. И не должно быть никаких препятствий к тому, чтобы
он, человек, живущий в обществе как полноправный член общества, взял в жены
здоровую женщину.

Я отошел от умывальника и побрел в приемную. Перед Сайто в прежней
позе, понурившись, сидел мужчина в спецовке. Сайто с удрученным видом глядел
в стену, легонько раскачиваясь своим крупным телом. Прикрепленный к стене
липкой лентой висел не то какой-то план, не то прошлогодний календарь,
напечатанный на рисовой бумаге. Там была фотография - мужчина и женщина под
руку на фоне большого здания. Над головой мужчины резко выделялись белые
арабские цифры 1965. Сайто вдруг встал и сорвал календарь. Треск рвущейся
бумаги оказался неожиданно резким. Мужчина в спецовке вздрогнул и поднял
голову. Медленно поднявшись со стула, он склонился перед Сайто в глубоком
поклоне и, неуклюже повернувшись, пошел к дивану, где сидели ожидавшие
очереди. Я наблюдал за ним, и наши взгляды встретились. Занервничав, он
отвел глаза. Я на мгновение почувствовал себя так, словно сделал что-то