"Андрей Фурсов. Опричнина в русской истории - воспоминание о будущем" - читать интересную книгу автора

какие-то группы должны были вынести на себе основное бремя реформ, и по
всему выходило, что это прежде всего крестьянство и в значительной степени -
низы и средние слои господствующего класса. И это при том, что по "приговору
о службе" 1556 года весь господствующий класс, т.е. не только помещики, но и
вотчинники, становился военно-служилым, проще говоря, ставился под жесткий
контроль центральной власти. Все это вело к новому обострению противоречий,
которое в условиях сложной внешнеполитической ситуации становилось прямой и
явной угрозой центральной власти, центроверху. Разрешить эти противоречия
или хотя бы максимально смягчить, равно как и двигаться дальше по пути
укрепления центроверха, персонификатору последнего без конфликта с боярством
было невозможно. Конфликт назревал, первые ходы в нем сделал царь.
В 1562 году новая духовная грамота несколько отодвинула Боярскую думу
(направление удара - власть); затем было издано новое уложение, запрещавшее
княжатам продавать и менять старинные родовые земли (направление удара -
собственность). К тому же Иван IV объявил решение о пересмотре сделок по
княжеским вотчинам аж с 1533 года. То была "черная метка", причем весьма
адресная: был четко очерчен первый круг князей, на которых распространялся
пересмотр. Так сказать, цели определены, задачи ясны, за работу, товарищи.
В этом "круге первом" оказались представители главнейших родов/кланов
суздальской знати - князья Шуйские, Ярославские, Стародубские и Ростовские.
По сути, царь "вырыл топор" социальной войны с многочисленной и
могущественной знатью: 265 представителей четырех кланов служили в составе
Государева двора, 119 проходили службу по особым привилегированным спискам и
17 сидели в Боярской думе в качестве бояр и окольничих.
Теперь ситуация могла разрешиться только по-ленински: "кто кого". А вот
у царя в предстоящей схватке не было никаких институциональных средств
борьбы. Напротив, все существующие институты защищали московский старый
порядок - княжебоярский, работали против царя, жестко привязывали его к
боярству в рамках "комбайна" ордынских времен. Вот эту связь, цепь, и
предстояло разорвать, уничтожив комбайн, а царя - в качестве элемента этого
"комбайна" - освободить, превратив в единодержца.
Но как это сделать? Особенно если учесть, что даже первые шаги царя
вызвали ответную реакцию - в Литву бежит и начинает там антигрозненскую
пропаганду бывший друг царя Андрей Курбский; духовенство и Боярская дума
требуют прекратить гонения на знать (жертвами репрессий пали Репнин и
Кашин - князья из рода Оболенских и Овчинин). Ситуация предельно обострилась
к концу 1564 года.
Теоретически у царя было два очевидных варианта большой властной игры.
Один - опереться в противостоянии с боярством на дворянство в целом как
класс. Но, во-первых, дворянство само по себе в грозненское время не было
классом, оно станет таковым только во второй половине XVIII века, особенно
"трудами" Петра III и Екатерины II, и потому-то немецкая самозванка на
русском троне сможет опереться на него в противостоянии и вельможам, и
гвардии, разрешив таким образом "казус Анны Иоанновны" (с
вельможами-"затейниками"-олигархами против гвардии или с гвардией против
вельмож); дворянство как класс еще предстояло создать, а на это не было
времени - целой жизни не хватило бы. Во-вторых, "создание дворянства"
потребовало бы наделения его некими правами, а в условиях неоформленности,
бытия-в-себе, в неразвитом состоянии центральной власти это было крайне
рискованно. В-третьих, это был путь медленный и эволюционный, на который не