"Франц Фюман. Еврейский автомобиль" - читать интересную книгу автора

В дни, когда гуляла свобода в красных сапожках, с гор спустилось что-то
черное: люди в черных мундирах и штатские-тихие чиновники, молчаливые
люди, в трактирах еще гремели песни и ликование, а они уже серьезно и
прилежно работали.
Они обосновались в доме рядом с полицией, там они работали, и то
одного, то другого жителя нашего города вызывали в этот дом. Мы видели,
как вызванные входили в этот дом, но мы не видели, чтобы они выходили
оттуда, и мы предпочитали не особенно приглядываться к этому. Потом стали
шушукаться, что забрали такого-то или такого-то и что такой-то и такой-то
могли бы еще скрыться, а теперь попали в концентрационный лагерь, но нас
это мало заботило, потому что такой-то и такой-то были люди, которые
вполне заслужили, чтобы их схватили и засадили в концлагерь: коммунисты,
социалистынемцы и чехи, большей частью рабочие-короче говоря, красные. И
поделом им!
Но наши разговоры стали потише, и шептаться приходилось чаще, чем
раньше. Урока чешского языка больше не было, вместо него ввели расовое
учение и историю прусских королей, нам приходилось теперь зазубривать их
битвы и победы. Рейхенбергский банк, которому задолжал деньги мой отец,
был аризирован, но долги остались и даже возросли, так как потребовались
новые неожиданные выплаты: налоги увеличились, "зимняя помощь" настойчиво
требовала свою дань, бренчали кружки для сбора денег в пользу штурмовых
отрядов. Я тоже вступил в штурмовой отряд, у меня тоже была кружка для
сбора денег, которой я тоже бренчал. Люди стонали, когда мы раз по пять за
вечер заходили в одно и то же кафе и бренчали кружками, но командир нашего
штурмового отряда требовал, чтобы мы возвращались с полными кружками, а
потому мы опять заходили в кафе "Нейман" и бренчали кружками и в шестой
раз и в седьмой. Посетители кафе, игравшие в тарок и в марьяж, гонявшие
шары на бильярде, читавшие газеты, начинали стонать, когда мы в пятый, и в
шестой, и в седьмой раз подходили к ним и бренчали своими кружками, они
стонали, но все-таки снова лезли в карманы, доставали кошельки и бросали
монеты в наши кружки, которые все еще оставались неполными, потому что
кружки для сбора денег в пользу штурмовых отрядов были пузатые и глубокие.
Люди стонали, и то там, то здесь произносился шепотом наш старый любимый
лозунг "Мы хотим домой в рейх"
в несколько измененном виде: "Мы уже рейхнулись и хотим домой" - так
звучал он теперь, и то здесь, то там слышался шепот, что все это мы
представляли себе несколько иначе. Но чего мы прежде и вообразить не могли
- это тысячи путешественников, которые хлынули из старого рейха через
границу, которая больше не была границей: все гостиницы, все кафе, все
магазины заполнили туристы.
Они пили, ели и покупали, изумляясь тому, как все у нас дешево. Я
ничего не понимал: ведь мой отец вечно жаловался на дороговизну, и тогда
наш управляющий, достойный старый господин с пальцами, вечно измазанными
чернилами, попытался объяснить мне, в чем дело. Чешская крона имела очень
большую покупательную способность, которая совершенно не соответствовала
официальному курсу 1 : 8,6. И заработная плата и цены у нас всегда были
ниже, чем в рейхе, объяснял он и говорил о разнице цен, которая прежде
выравнивалась за счет таможенной пошлины на чешские товары, введенной
немцами. Но когда он сделал вывод, что именно поэтому немцы из рейха на
свои марки могут купить у нас гораздо больше, чем мы на наши кроны, и что,