"Лука Ди Фульвио. Чучельник " - читать интересную книгу автора

отрезал еще одну полоску и, обмотав грудь, завязал узлом на спине. Она была
даже не женщина, а совсем девчонка, от силы лет восемнадцать. Пухлые губы.
Подбородок вымазан помадой. Кровь выплескивалась из груди в заданном сердцем
ритме, змеилась по животу и терялась средь лобковых зарослей, таких же
белокурых, как волосы на голове. Он прижал ее к себе, и она мало-помалу
затихла. Вокруг воцарилась странная тишина.
Совсем успокоив девчонку, он раскроил ей череп прикладом ружья.
На обратном пути, отчищая грязь и кровь, он забыл о своем снаряжении, а
не то увидел бы великолепного махаона, по недомыслию опустившегося на
ясеневый пень, намазанный клеем. Собака, остановившись неподалеку, с
любопытством разглядывала трепещущие желтые с прожилками крылья. При каждом
хлопке открывались ярко-красные глазки. Собака склоняла голову то на одну,
то на другую сторону и подвывала. Потом поскребла по пню лапой, приглашая
махаона поиграть.
Со стороны рисовых полей донесся свист хозяина.
Собака чуть помедлила и бросилась бежать, забыв о бабочке, которой все
же удалось вспорхнуть в воздух.
Во второй раз за этот день его ловушка не сработала.

II

Без четверти шесть запыхтела кофеварка. Джакомо Амальди убавил огонь -
пусть темная, тягучая жидкость медленно поднимается по металлической
трубочке, наполняя кухню благословенным ароматом. Кофейное бормотанье
стихло. Амальди выключил газ и налил себе кофе в большую чашку. Подсластил,
плеснул молока. Потом раздвинул на окне выцветшие, посеревшие занавески.
Первый глоток сделал с закрытыми глазами. В горле разлилась приятная
теплота. Тогда он открыл глаза неопределенного цвета - что-то между
золотисто-желтым и темным, бархатисто-чайным. Разрез глаз удлиненный, как
будто с прищуром. Глаза слишком чувствительные к свету, зато хорошо видящие
во тьме. Кошачьи глаза.
Город за окном был еще не виден, но в воздухе уже ощущалась капризная
нервозность понедельника. Редкие прохожие, то и дело поглядывая на часы,
поднимались по белой лестнице меж двух садиков. Подходили к конной статуе,
оглядывались кругом, на миг разворачивали свернутую в трубку газету,
пробегали глазами по заголовкам и, фыркнув, двигались дальше. Но улица пока
была неподвижна. Скоро ее огласят автомобильные гудки, вибрация моторов,
людская ругань.
Знакомый грохот мусоровоза что-то запаздывал. Ну да, первый день
бастуют мусорщики. Муниципальные служащие объявили войну мэру и асессорам.
Джакомо Амальди не вникал в суть конфликта. Столь же мало его
интересовал новый дом в престижном районе, за который ему еще выплачивать и
выплачивать; хорошо хоть, налоги скостили как госслужащему. Квартиру он
выбрал и купил по инерции, а может - как ему стало ясно, когда он
обустроился, - чтобы выполнить обещание. Давнее и уже бессмысленное. Дом был
хорош: высокие потолки, широкие окна, из которых, несмотря на ремонт, сильно
сквозило, толстые стены, отгородившие его от соседей и внешнего шума,
массивные дубовые двери, косяки с инкрустацией. Квартира слишком велика для
одного. Спальня, столовая, просторная кухня, гостиная, кабинет, две ванные.
В одну, которая была гораздо лучше оборудована, чем в том доме, где он