"Энтони Фруин. Месть Скорпиона " - читать интересную книгу автора

может считаться достаточным основанием для того, чтобы послать продавцу в
черепушку пулю 45-го калибра.
Винс уселся за стол, открыл несколько ящиков и просмотрел бумаги:
письма от поставщиков, счета, квитанции, карандаши, ручки, старые лотерейные
билеты, гроссбух с записями о доставке газет и журналов и тому подобное.
Ничего интересного.
А что еще он ожидал найти? Ведь здесь уже несколько раз все перерыла
полиция, а потом Фил и Лео, и никто ни черта не нашел. Шансы на то, что
что-то важное завалялось и ждет его, Винса, были равны нулю.
Винс поднялся и подошел к задней двери. Отодвинул две задвижки и отпер
массивный замок. За дверью обнаружился маленький дворик со старинной
каменной стеной высотой около двух метров. Там валялись перевязанные
бечевкой пачки пожелтелых газет, какие-то железяки, окаменевший мешок
цемента и сломанная стиральная машина. Закрывавшаяся на задвижку дверь в
задней стене вела в переулок, где хватило бы места для одной машины.
Больше ни во дворике, ни в переулке ничего интересного не было.
Винс подумал, что тому, кто захотел бы это сделать, было бы очень легко
подобраться к задней двери магазина - Лайонел в это время мог спокойно
сидеть в кабинете и разводить канцелярию - и вывести его через эту дверь.
Затолкать в ждущую в переулке машину и поминай как звали. Проще, чем два
пальца обоссать. Но никаких следов взлома не осталось. Как же все-таки они
сюда проникли?
Винс вернулся в дом, тщательно запер за собой дверь. Еще раз осмотрел
кабинет и магазин в надежде, что что-то важное ускользнуло-таки от него во
время первого осмотра, но ничего такого не обнаружил.
Теперь наверх.
Наверху была гостиная, кухня, ванная и туалет. Если бы какому-нибудь
режиссеру понадобился для съемки интерьер эпохи пятидесятых или даже
сороковых годов, все, что ему было бы здесь нужно, - это включить камеру.
Время тут словно остановилось. Все эти долгие годы ничего не менялось.
Старые, потрепанные занавеси, пузатый диван и кресла, обтянутые
обшарпанной кожей, потертый ковер. В одном конце комнаты большая радиола, в
другом - полированный сервант, полный нераспечатанных бутылок со спиртным.
Обои были в каких-то ужасных веточках и листочках, памятных Винсу с детства;
они потемнели от старости, пятен и сигаретного дыма. Там, где заканчивался
ковер, начинался линолеум. Да, самый настоящий кондовый линолеум! Толстенный
трудяга-линолеум незабываемого темно-говенного оттенка.
Каминная полка была заставлена декоративными кувшинчиками и подарочными
бокалами, а в центре, под портретом некоего престарелого раввина из
Центральной Европы, стоял подсвечник с семью штырьками, какие бывают в
еврейских домах.
Было у него какое-то специальное название, но Винс никак не мог
вспомнить какое.
В гостиной стоял тяжелый неприятный запах, будто кошка спряталась за
занавеску да там и сдохла, и сейчас медленно разлагалась.
В ванной комнате стояла металлическая ванна на ножках, массивный
рукомойник и газовая колонка. Темно-зеленая краска на стенах облупилась, на
внешней стене виднелись мокрые подтеки.
Что до туалета, Винс видал лучшие даже в свою бытность в армии, в
Порт-Саиде. В углу, на высоченном помосте, чуть не касаясь потолка, стоял