"Донован Фрост. Храм ночи ("Конан") " - читать интересную книгу автора

событиями жизнь он провел в запущенном родовом гнезде, изучая пыльные
манускрипты, проводя ночи напролет за дневниками своего отца и помаленьку
отстраивая заново замок пеллийских герцогов. Череда войн и заговоров, весь
этот кровавый водоворот, в который погрузило державу воцарение киммерийца,
не затронул пеллийские земли. Ни для казны, ни для соседей эти земли не
представляли никакого интереса - довольно бедная, изрезанная оврагами,
горами и непролазными чащобами пограничная земля, некогда прельстившая
первых пеллийских владык своей укромностью и отдаленностью. Что и говорить,
в окрест не было, не только митраистских храмов, украшающих любое
мало-мальски значительное баронство, но даже отшельники, ищущие уединения и
покоя, словно по молчаливому сговору избегали этих порубежных земель.
Объявился, правда, один старик, неясного вероисповедания, но, как водится, в
рубище, струпьях и вшах. Он-то и украшал одно время бедную местную ярмарку
своими плясками и завываниями, отвечая на вопросы о своей персоне туманными
притчами, за которыми следовал неминуемый жест руками и без перехода -
требование трех серебряных монет "на угодные светлым богам дела". Однако на
поверку он оказался немедийским шпионом, который, отчаявшись разведать
торные для тяжелой кавалерии тропы через дикие местные горы, слегка тронулся
рассудком, одичал и свел дружбу с разбойными шайками, промышлявшими на
тракте с немедийской стороны хребта. После поимки пограничной стражей оного
отшельника со столь разнообразными талантами и препровождения его в далекую
столицу религиозная жизнь земли пеллийской замерла окончательно.
По крайней мере, так думали удрученные ежедневными заботами крестьяне,
скоробогатые купцы да спивающиеся ратники пограничной стражи. Однако десятка
три посвященных по ту и по эту сторону дикого кряжа могли порассказать иное.
Например, что в тот год, когда почитатели Асуры столь поспешно и прилюдно
покинули "оскверненную" Тарантию, направив свои караваны в Пуантен, от
общего потока возмущенных варварским капищем жрецов и прихожан, отделились
десять крытых повозок и полтора десятка конной храмовой стражи. Сии беглецы,
преимущественно пользуясь окольными тропами и безлунными ночами, медленно
удалялись от центральных провинций, останавливаясь в чистом поле или лесах,
явно избегая случайного интереса обывателей, а еще пуще - людей, пекущихся о
благе Короны.
Дождливым осенним вечером повозки и устало ссутулившиеся в седлах
всадники въезжали в гостеприимно распахнутые ворота родового гнезда забытых
Митрой и королем пеллийских владык.
Свидетелями этого события стали двое приказчиков зажиточного
землевладельца, которые по причине понятной тяги к противоположному полу
подзадержались на ярмарке после того, как сторговали два воза овощей, и
вынуждены были возвращаться по кишащим разбойниками лесам под крылышком
воинов замка, приобретавших там же попоны и прочую конскую упряжь.
Собиравшихся наутро тронуться в путь к родной деревеньке торговцев нашли в
замковом рву, куда те упали ночью, по всей видимости, от невоздержанности по
части пития прикупленного на той же ярмарке винца.
Хозяин двоих незадачливых приказчиков явился с домочадцами для вывоза
тел, однако принялся задавать стражникам герцогского гнезда разного рода
тревожные и беспокойные вопросы, предварительно подпоив тех тем самым вином.
Вино то, кстати, по мнению всех проезжавших когда-либо по пеллийским землям
путешественников - совершеннейшая кислятина, было не иначе как состряпано
подручными Сета. Ибо стражники, хватанув его немалое количество, затеяли с