"Донован Фрост. Храм ночи ("Конан") " - читать интересную книгу автора

пробиться между редкой цепочкой воинов Ройла и северянами. Но у шалашей, где
из-за наваленных тут и там бочек, безосных повозок и распотрошенных тюков
увязла кавалерийская атака, схватка разгорелась не на шутку. Нашлось
несколько отчаянных сорвиголов, которые в общей кутерьме сумели сбить вокруг
себя самых отчаянных и выстояли первый натиск. Тут Конан заметил среди
противников высокого мужчину, с головы до ног, словно облитого чешуйчатой
гирканской броней, которая нимало не стесняла его движений.
Он порывисто перемещался по лагерю, и каждый неуловимый взмах его рук,
в которых сияли короткие кривые сабельки - Конан некогда видел подобные у
стражей ворот Султанапура, - был точен: он убивал или ранил аквилонцев,
вышибал оружие или отводил в сторону вражескую сталь в волоске от
собственной непокрытой головы, которая вот-вот должна была, казалось,
слететь с плеч.
Видимо, это и был знаменитый Хват - его неожиданно высокий, почти
женский голос покрыл поле боя. Слов команды киммериец не разобрал, однако
увидел, какое действие она возымела: группа лихих потрошителей купцов
раздалась, пропуская вперед сверкающего змеиной чешуей атамана. Хват
безошибочно определил командиров нападающих, и через два-три изящных пряжка
его гибкая фигура уже мелькнула возле капитана. Толстяка заставила спешиться
разбойничья рогатина, и он вел бой рядом со следопытами, отложившими луки и
взявшимися за мечи.
Миг - и памятный Конану меч встретился с изящными восточными клинками.
Атаману разношерстного воинства хватило для неоспоримой победы нескольких
точных и еле заметных движений. Небрежно, даже слегка лениво он немного
присел и сопроводил по дуге над собой тяжелый аквилонский клинок, в то время
как его собственная вторая сабля метнулась вперед-вбок, неуловимым для глаза
стегающим движением запястья. Меч капитана еще взрезал сырой лесной воздух,
мягко сопровождаемый сабелькой, а левый бок его камзола уже набухал алым.
Аквилонец, выпустив бесполезный тяжелый клинок, который воткнулся в землю,
осел, стараясь зажать края раны и еще явно не успев почувствовать боли. А
Хват уже танцующей походкой поплыл навстречу новому врагу, в одном движении
отведя удар ванирского "эйнхерия", жахнул, не глядя, второй рукой назад.
Точный, хотя и несильный удар отточенного по туранскому обычаю, "в верблюжий
волос", сабельного клинка отсек капитанскую голову.
На миг замершая схватка возобновилась, и Конан потерял из виду атамана.
Когда же король разделался со своими тремя противниками не без помощи
выскочившего из гущи боя Иллиаха и поискал глазами сверкание чешуи, то
взревел от ярости.
Ободренные примером своего вожака, разбойники воспряли и принялись
оттеснять немногочисленных врагов. Бандитов и без того было по два на
каждого аквилонца, а тут еще из леса в спины пограничников и северян
полетели болты самострелов - беглецы, не узрев, вопреки голосу собственной
трусости, полный лес королевской конницы, вернулись и тоже вступили в бой.
Все следопыты полегли под рогатинами и топорами разбойников, сам Ройл,
дважды неопасно раненный, был встревожен не на шутку - порубежники собрались
вокруг него, как бандиты вокруг своего атамана несколькими мгновениями
ранее, и теперь плотным клином прорубались назад.
Молчаливые "эйнхерии", также понесшие потери, сомкнули ряды вокруг
своего короля и, похоже, готовились отправиться в глотку Хресвельга. На
губах Браги Конан разглядел пену, глаза рыжебородого метали молнии, а меч со