"Игорь Яковлевич Фроянов. Начало христианства на Руси " - читать интересную книгу автора

на вечевом собрании жителей Киева - политического и административного центра
полянской земли. Это существенно для понимания последующих событий, уже
непосредственно связанных с крещением.
Избранные на вече десять "мудрых и славных" мужей побывали в разных
странах и, вернувшись, рассказали князю и боярам: "Ходили-де к болгарам,
смотрели, как они молятся в храме, то есть в мечети, стоят там без пояса;
сделав поклон, сидит и глядит туда и сюда, как бешеный, и нет в них веселья,
только печаль и смрад великий. Не добр закон их. И пришли мы к немцам, и
видели в храмах их различную службу, но красоты не видели никакой. И пришли
мы в Греческую землю, и ввели нас туда, где служат они богу своему, и не
знали - на небе или на земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и красоты
такой и не знаем, как и рассказать об этом. Знаем мы только, что пребывает
там бог с людьми, и служба их лучше, чем во всех других странах. Не можем мы
забыть красоты той, ибо каждый человек, если вкусит сладкого, не возьмет
потом горького: так и мы не можем здесь жить по-старому". Сказали бояре:
"Если бы плох был закон греческий, то не приняла бы его баба твоя Ольга, а
была она мудрейшей из всех людей". [22. ПВЛ. Ч.1. С.273-274.]
В этой летописной записи примечательна концовка: если слушание
воротившихся из дальних странствий мужей Владимир начал вместе с боярами и
старейшинами, о чем в летописи говорится недвусмысленно, то в заключительной
сцене в роли советников выступают лишь бояре. Со старейшинами,
представлявшими покоренные Киевом племена, по-видимому, не очень считались.
Церковный историк Е.Е. Голубинский, допускавший возможность посещения
Владимира миссионерами, совершенно исключал посылку князем людей с целью
смотра вер на местах. Для него была нелепой сама идея "испытания вер" с
точки зрения служебной или обрядовой. Ближе к истине был А.Е. Пресняков,
вдумчивый историк и тонкий источниковед. Он писал: "При международных
отношениях Руси как отдельные факты разновременного миссионерства, так и
народные рассказы на эту тему могли лечь в основу той эпической обобщенной
формулы, какую с литературной точки зрения представляют летописные рассказы
о беседах Владимира с представителями разных религий и о его посольствах для
"испытания веры" в разные страны". А вот мнение крупного исследователя
истории Киевской Руси В.В. Мавродина: "Я считаю возможным говорить о том,
что в книжно-легендарном рассказе об испытании Владимиром веры... отразились
обрывки воспоминаний о реальных исторических событиях, ярко отражающих Русь
на перепутье, ее искания, ее борьбу за самостоятельность и борьбу нескольких
центров цивилизации и религии за влияние на Руси..."
Конечно, рассказ Владимировых послов, внесенный в "Повесть временных
лет", - продукт творчества позднего летописца. Но нельзя отрицать сам поиск
новой религии, непосредственные наблюдения и впечатления русских людей,
возникавшие при соприкосновении с той или иной верой. Нет ничего странного,
а тем более противоестественного в том, что Владимир обращал внимание именно
на внешнюю, обрядовую сторону при выборе религии. Это вполне соответствовало
стилю языческого мышления, придающего большое значение внешнему эффекту.
Выслушав доводы бояр о предпочтительности христианства греков, Владимир
якобы спросил: "Где примем крещение?" Бояре отвечали: "Где тебе любо".
Казалось бы, теперь летописец должен был повествовать о крещении князя и его
приближенных, но он заводит разговор о походе Владимира на Корсунь,
византийский город в Крыму, и о крещении как следствии этого похода, причем
мотивировка княжеского крещения оказалась уже другая, сугубо личная.