"Николай Фробениус. Лакей маркиза де Сада, или Каталог Латура " - читать интересную книгу автора

сочинений. Он купил перевод книги Мондино деи Лиуцци "Anathomia", о
которой однажды отец Мартен рассказывал в школе в Онфлёре. Купил он также
и малую анатомию Рикардиуса и несколько трактатов датского анатома
Винслёва "Винслёв, Иаков Бенигнус (1669-1760) - датский анатом.". Месье
Леопольд с уважением отзывался об этом датчанине, и Латур внимательно
изучил его работы. Ему было приятно думать, что он кое-что узнал об
анатомии, о мышцах, нервах, чувствах, крови, мозге. Длинные фразы и
латинские слова нагоняли на него приятную сонливость. Он часто лежал на
своей деревянной скамье, щуря глаза от слабого света, падавшего из
потолочного люка, пока наконец не засыпал, положив книгу себе на лицо.
После того как некрасивое лицо и совершенная фигура Валери стали
пользоваться успехом, ей выделили комнату получше. На окнах здесь висели
занавески, и на полу лежал ковер. У нее было даже собственное биде. Иногда
Латур получал разрешение зайти к ней в комнату. Ему нравилось лежать в ее
постели и мечтать. О каталоге, который он составил в уме. О названиях
частей тела. О его полостях. О тайнах боли.
Латур был рабом Альфонса. Он должен был выслушивать его ворчание,
чистить его сапоги и искать у него вшей. Альфонс презирал всех и вся. Он
презирал нимфоманку королеву и жадных священников, презирал блестящих
аристократов и крупных землевладельцев, полицейских шпионов и даже самое
мадам Бессон, а также ее бордель, девушек и свою работу. Латур не выносил
болтовни Альфонса. Про себя же подражал его речи, повторял его длинные
сентенции и старался усвоить его презрительный тон. Когда Альфонс уходил
пить в трактир, Латур часто представлялся гостям месье Альфонсом. Он
говорил его скрипучим голосом, щеголял в его сюртуке и поразительно похоже
на Альфонса рассказывал всевозможные небылицы. Девушки смеялись. Они
прозвали Латура Попугаем.
При любой возможности Латур отправлялся гулять по Парижу. Он ходил
широким шагом и смотрел во все глаза. Смотрел, смотрел, хотя ничего из
увиденного - бульвары, сады, часовых дел мастера и парфюмеры - не
производило на него особого впечатления. Он отмечал здания и людей,
равнодушно пожимая плечами. Как будто знал, что Париж никогда не будет для
него что-то значить. Прошло много времени, прежде чем он признался себе,
что на самом деле все очень просто. Он искал должников Бу-Бу. Виновников
ее смерти. Первую в том списке. Женщину. Оперную певицу. Ее адрес. Дом.
Оперную певицу Ла Булэ. Голос. Красивую женщину. Он спрашивал о ней в
борделе. Задавал наивные вопросы:
- Где находится Опера?
- Где живет певица?
Над ним смеялись, но он не обращал на это внимания. Пытался
представить себе, как она выглядит. Ее шею, рот, голос. Ему смутно
мерещилось красивое женское лицо. Слышались звуки чудного голоса. При
первой возможности он снова и снова отправлялся бродить по Парижу. Теперь
его раздражала толпа, люди сливались в одну бесформенную массу. Поток
людей и лиц пугал Латура. Он вбил себе в голову, что человеческой массе
свойственна разрушительная сила и что столько людей не должны собираться в
одном месте.
Бордель производил на него такое же впечатление. Дом был полон
женщин, женских вещей, женской болтовни, женских запахов. Вначале ему
нравился запах духов, вульгарная речь девушек, корсеты на шнуровке,