"Николай Фробениус. Лакей маркиза де Сада, или Каталог Латура " - читать интересную книгу автора

месье Леопольд перестал говорить и смотрит на меня.
Ночью мне снова пригрезилась подвешенная к потолку женщина. Я
проснулся от головокружения. Больной и счастливый. Такого желания я еще
никогда не испытывал, оно напугало меня, но доставило несказанное
наслаждение.
Я стоял, прижавшись щекой к дереву, и смотрел на трактир на улице От.
Туда вошла она, потаскуха Валери. У нее и впрямь было самое безобразное
лицо во всем Онфлёре. Но фигура ее была безупречна - высокая, стройная.
Мне захотелось перебежать через дорогу, получше рассмотреть ее и потом
поймать, как бабочку. Но я не мог пошевелиться. Словно перестал быть самим
собой. Снова превратился в ребенка, еще не научившегося ходить. Я
продолжал смотреть на нее, пытаясь забыть, что чувствую себя ребенком.
Я видел, как проститутки прогуливались по улице дю Дафн. Видел, как
молодые парни открыто целовали их и пели им серенады, а женатые мужчины
украдкой, пряча лица, покидали их на рассвете. Но только сейчас мне стало
ясно, что там происходило на самом деле. В книгах Бу-Бу я читал о падших
женщинах, но мне казалось невероятным, что они есть даже здесь, в центре
Онфлёра.
Меня преследовал запах Валери. Запах жженого сахара. Я подумал, что
надо повернуться и уйти, что страстное томление в груди вредно и что отец
Мартен рассердился бы, узнай он о том, что я подглядываю за шлюхой. Но я
все смотрел и смотрел, пока у меня не начали слезиться глаза. Валери с
безразличным видом стояла у ворот, глядя на улицу. Наконец подъехала
карета. Она села в нее и укатила. Я чувствовал себя сосунком. Притаился за
деревом. И ждал.

***

Я постучал костяшками пальцев в дверь - раздался глухой звук. Нас
разделяли лишь несколько сантиметров темного дерева. За дверью застучали
каблуки. В приоткрытую щель выглянуло недовольное, заспанное лицо. Я
старался держаться как можно прямее. (На мне был старый сюртук Гупиля с
разрезом сзади, его панталоны до колен и туфли с серебряными пряжками,
которые были мне велики.) Кашлянув, я показал ей кожаный кошелек с
золотыми монетами из старого ларца Бу-Бу. И с нетерпением вглядывался в
усталое лицо. Серые глаза. Часы пробили полдень, но она смотрела на меня,
словно была середина ночи. Потом медленно приоткрыла дверь и пропустила
меня внутрь. Комната была пуста. Пахло мылом и мужским потом.
Мы стояли друг против друга в этой пустой комнате. На стене висели
рисунки животных и людей. Неужели она рисует? На пуфе в углу спали три
кота. Валери смотрела на меня, пеньюар на ней колыхнулся. Оборки
взметнулись, словно беспокойные облачка. Обнажилась часть груди. Круглое
бедро, напрягшиеся мышцы. Валери выглядела грустной. Она улыбнулась, но
улыбка не прогнала грусти.
Кому предназначалась эта улыбка?
Она погладила меня по руке, ее ногти щекотно царапнули кожу. Потом
она посадила меня на стул возле кровати, я сидел и смотрел, как ее тонкие
руки развязывают завязки пеньюара, и мне казалось, что я узнаю похожий на
карамель запах ее плоти, мой взгляд скользнул по ее телу, по животу, по
коричневатым соскам, по шее, я вспомнил взволнованный голос месье