"Норберт Фрид. Картотека живых " - читать интересную книгу авторахохотал капо. - Будь картошка горяча, хорош был бы у тебя видик!
Зденек нагнулся и поднял свою миску. Карльхен был прав. Лицо у него горело, хотя и не было обожжено. Особенно болели веки, но глаза открывались без труда и видели хорошо. - Ты куда? - спросил Карльхен, поднимая палку. - Уж не собираешься ли опять стать в очередь? Мало тебе этой порции? И Зденек с пустой миской в руках поплелся на другую сторону, где более счастливые глотали свою картошку. Одни ели стоя, другие - сидя на корточках у кухонной стены. Большинство даже не очищало картошку от шелухи, а те немногие, кто делал это, тщательно снимали с кожуры каждую крошку. - Зденек! - услышал вдруг он тихий голос Феликса; говорить громко ему не позволяла сломанная челюсть. В миске у Феликса была вполне приличная порция картошки, его глаза улыбались и вместе с тем были полны слез. - Ты почему не ешь? [83] Зденек заставил себя улыбнуться и перевернул свою миску вверх дном. - Мне ничего не дали, да меня же еще и ошпарили, так что мы с тобой в одинаковом положении, - его голос дрогнул от горечи и жалости к самому себе, и Зденек впервые почувствовал искреннюю симпатию к еще более несчастному Феликсу. Они хотели вместе отойти к баракам, но какой-то капо с палкой в руке остановил их. - А миска? Другим жрать из ладошек, что ли? Зденек отдал свою миску и ложку и тщетно старался втолковать капо, что Феликс не может жевать и они вместе идут сейчас в лазарет, чтобы уладить дело с питанием пострадавшего. картошку. - А теперь катись! Пустые, чисто вылизанные миски - некоторые с приставшей к ним картофельной шелухой - опять были сложены в стопки, и раздатчики снова устремились вдоль двигавшейся очереди, подавая посуду тем, кто еще не ел. Зденек и Феликс направились к верхнему ряду бараков. * * * Персонал лазарета обедал. Санитар Пепи притащил ведерко картошки, которую вне очереди получил для врачей. Все медики сидели за столиком у окна, в глубине барака, чистили картофелины, макали их в соль и молча жевали. Оскар глядел в окно на ограду и темнеющий за нею лес. В руке у него была картофелина и нож, но он словно забыл о них. Рядом с ним сидел маленький венгр, доктор Рач, случайный однофамилец большого Имре. Он был полным контрастом рослому дантисту - тихая речь, совсем не военная внешность, мягкий характер. Они не имели ничего общего, только здоровались и иногда, казалось, даже стеснялись друг друга. Маленький Рач был психиатром. Уже это само по себе раздражало военного дантиста: психиатрию он считал таким же смешным и ненужным занятием, как, например, египтологию. Но что особенно выводило из себя большого Рача - это любовь его однофамильца к мужчине. Когда некоторые капо "занимались с мальчиками", [84] Имре только пожимал плечами: мол, что поделаешь, такова лагерная действительность. Но тот факт, что его однофамилец-врач, |
|
|