"Норберт Фрид. Картотека живых " - читать интересную книгу автора * * *
В душной кабине грузовика была приятная теплота. За рулем сидела дородная сорокалетняя фрау Вирт. Маленькая шоферская фуражка с помощью шпилек держалась на ее все еще русых волосах, собранных в большой узел. Эта фуражка придавала немке задорный вид, она походила на пышную субретку в старинном театре, переодетую солдатом. Щеки у нее и без румян были яркие. Если бы не плохие зубы и две золотые коронки впереди, она была бы еще красивой женщиной. Голова коротышки Фрида, который сидел рядом с ней, едва доставала ей до плеча. Смуглой щекой он терся о грубое сукно ее форменной куртки и мурлыкал, как кот. Третий седок в кабине, охранник Ян из конвойной [47] команды лагеря, сидел с краю и клевал носом, держа карабин между колен. - Турнфатер Ян{8} уже спит, - для проверки сказал Фриц чуть погромче и покосился направо. Конвойный даже не пошевелился. Фриц повернулся к соседке и подмигнул: - Все в порядке, фрау Вирт, мы можем разговаривать. - О чем же мне с вами разговаривать? - фрау Вирт глядела в одну точку, приняв неприступный вид. Но ответила она все-таки шепотом, чтобы не разбудить Яна. Игривый сосед справа занимал ее. Фриц снова потерся головой о ее плечо и замурлыкал популярную немецкую песенку: Все приходит и уходит, Жизнь превратностей полна, И в постели я одна... Фрау Вирт хихикнула. - Это ж неприлично! Фриц поднял голову и попытался дотянуться губами до ее покрасневшего уха, торчавшего из растрепанной прически. - Неприлично, но правильно. К вам это тоже относится, фрау Вирт. - Не относится, - тряхнула головой фрау Вирт, уклоняясь от его горячего дыхания. - Мой муж в России, это верно. Но это не значит, что моя постель свободна... - Туда уже кто-то залез? - нахально шепнул Фриц. - Вы басурман! - рассердилась Вирт. - Вы... цыган! Знаете, что вы цыган? - Позвольте, фрау Вирт, не обижайте чистокровного немца. Будь я цыганом, я носил бы черный треугольник. - Какое мне до вас дело? Ваш зеленый треугольник тоже не сулит ничего хорошего. - Ах, фрау Вирт, -капризно возразил Фриц. - Вы - мать, как же вы можете так говорить! Мне [48] двадцать семь лет, из них восемь я торчу в концлагере. Когда меня посадили, я еще бегал в коротких штанишках гитлерюгендовца, ну, каким я мог тогда быть закоренелым уголовником, посудите сами! Пышная блондинка с минуту молча глядела в одну точку. От выжидательного взгляда Фрица не укрылось, что глаза ее увлажнились. |
|
|