"Норберт Фрид. Картотека живых " - читать интересную книгу автора

* * *

В душной кабине грузовика была приятная теплота. За рулем сидела
дородная сорокалетняя фрау Вирт. Маленькая шоферская фуражка с помощью
шпилек держалась на ее все еще русых волосах, собранных в большой узел. Эта
фуражка придавала немке задорный вид, она походила на пышную субретку в
старинном театре, переодетую солдатом. Щеки у нее и без румян были яркие.
Если бы не плохие зубы и две золотые коронки впереди, она была бы еще
красивой женщиной.
Голова коротышки Фрида, который сидел рядом с ней, едва доставала ей до
плеча. Смуглой щекой он терся о грубое сукно ее форменной куртки и мурлыкал,
как кот. Третий седок в кабине, охранник Ян из конвойной [47] команды
лагеря, сидел с краю и клевал носом, держа карабин между колен.
- Турнфатер Ян{8} уже спит, - для проверки сказал Фриц чуть погромче и
покосился направо. Конвойный даже не пошевелился. Фриц повернулся к соседке
и подмигнул:
- Все в порядке, фрау Вирт, мы можем разговаривать.
- О чем же мне с вами разговаривать? - фрау Вирт глядела в одну точку,
приняв неприступный вид. Но ответила она все-таки шепотом, чтобы не
разбудить Яна. Игривый сосед справа занимал ее.
Фриц снова потерся головой о ее плечо и замурлыкал популярную немецкую
песенку:

Все приходит и уходит,
Жизнь превратностей полна,
Мой супруг застрял в России,
И в постели я одна...

Фрау Вирт хихикнула.
- Это ж неприлично!
Фриц поднял голову и попытался дотянуться губами до ее покрасневшего
уха, торчавшего из растрепанной прически.
- Неприлично, но правильно. К вам это тоже относится, фрау Вирт.
- Не относится, - тряхнула головой фрау Вирт, уклоняясь от его горячего
дыхания. - Мой муж в России, это верно. Но это не значит, что моя постель
свободна...
- Туда уже кто-то залез? - нахально шепнул Фриц.
- Вы басурман! - рассердилась Вирт. - Вы... цыган! Знаете, что вы
цыган?
- Позвольте, фрау Вирт, не обижайте чистокровного немца. Будь я
цыганом, я носил бы черный треугольник.
- Какое мне до вас дело? Ваш зеленый треугольник тоже не сулит ничего
хорошего.
- Ах, фрау Вирт, -капризно возразил Фриц. - Вы - мать, как же вы можете
так говорить! Мне [48] двадцать семь лет, из них восемь я торчу в
концлагере. Когда меня посадили, я еще бегал в коротких штанишках
гитлерюгендовца, ну, каким я мог тогда быть закоренелым уголовником,
посудите сами!
Пышная блондинка с минуту молча глядела в одну точку. От выжидательного
взгляда Фрица не укрылось, что глаза ее увлажнились.