"Борис Фрезинский. Письма Ильи Эренбурга Елизавете Полонской 1922-1966 " - читать интересную книгу автора

относительная.
Не забывай меня и напиши мне скорей!
С тобой
Эренбург.
P. S. Если будет что-либо обо мне в питерских изданиях или вообще
занятное - пришли. ("Россию" читал 57.) И ты напиши - какие бы книги хотела
отсюда.
Получила ли ты мои "6 повестей" и "Зол[отое] Сердце"? Напиши, что
думаешь о них, особенно о первой.

Э.

8

18/11 [1922, Берлин] Дорогая моя, я пишу тебе, как полагается, в кафэ.
Играют джимми. И дядя, как истукан, раскачивается. Словом, все в порядке.
Но, между прочим, я очень грустен.
Никакие романы - ни написанные по утрам, ни организуемые по вечерам -
мне не могут помочь. Дело в том, что я ужасно стар. Теперь, заработавшись, я
это чувствую особенно ясно: дряхлость, тупость, тишину (скверную). Вообще -
чую - это письмо будет жалостливым - не сердись! Я кончил роман. Он большой
(по размеру), нелепый до крайности. У меня к нему болезненная нежность - не
мудрено, он мне обошелся весьма дорого. Такой опустошенности, как теперь,
кажется, никогда не испытывал. Не буду по крайней мере полгода ничего
писать.
Болит голова. Хочется на неделю в Париж - здесь и отдохнуть нельзя. Да
не пустят.
А вот Маяковского пустили 58 - вчера уехал. Ну, обойдусь.
Еще меня здесь все ужасно обижают. Скажи, почему множество людей меня
так ненавидит? А я ко всему стал внешне очень мягким и даже вежливым
(честное слово!).
Самое интересное - это ненависть Толстого 59. В "Нак[ануне]" была
статья Василевского (верно, она дошла до тебя) - предлагает бить "такого
Илюшу" костью от окорока. Белый и Ходасевич тоже злятся. Первый,
поссорившись, обругал в газете мои "6 повестей" 60. Даже твоего приятеля
натравили на меня 61. Я не знаю, что делать - купить полицейскую собаку
(предлагают за 30 000 марок) или нанять помесячно секунданта (это еще
дешевле) или стать буддистом (а это уж ничего не стоит). Как ты советуешь?
Напиши мне скорей и больше. Пришли мне свои новые стихи. Получила ли ты
"6 повестей"? Напиши и о них тоже. Не забывай меня, родная!
Твой Эренбург.

9

25/11 [1922, Берлин] Дорогая моя, спасибо! Сразу два, и это
изумительное обжорство - два обеда после месяца без оных. Кстати, ты,
кажется, удивилась, что тебе вернули то письмо, но, как это ни горько,
русский алфавит экзотичен и невнятен немецким почтальонам.
Надо было заменить его латинским - вообще. И тебе, в частности, когда
пишешь адрес. Впрочем, это задним числом.