"Макс Фрай. Русские инородные сказки 2" - читать интересную книгу автора

лег.
Ну точно не пил!
Но как же я очутился в хлеву? Или это не хлев? Тогда что же? Тьфу ты,
все сначала!
Ноги, руки, да и все тело по-прежнему были словно чужие. Вдобавок
затекла шея: все это время я, подняв голову, напряженно всматривался в
темноту.
Покрутив шеей, опустил было голову на подушку, но той не оказалось на
месте; то же, что заменяло ее, имело особый, специфический запах. Потянув
носом глубже, я различил смешанный аромат спирта и смолы.
Опилки!
Я дернулся как ужаленный - точно хлев! В голове моей что-то зазвенело,
рождая панику; с ужасом я осознал, что звон издает колокольчик, висящий у
меня на шее; мелькнула страшная, фантастическая, несуразная догадка... Не
давая ей оформиться, я изо всех сил сосредоточился на своих непослушных
конечностях, встал кое-как на четвереньки и потащился к едва заметному
светлому пятну, в котором угадывалось окно.
Под яростным натиском моего лба грязное стекло разлетелось вдребезги
вместе с гнилой рамой и в хлев хлынул серый утренний свет.
Первое, что я увидел, когда глаза пообвыкли, были коровьи ноги, черные
в белых чулках, оканчивающиеся раздвоенными копытами, выпачканными в дерьме.
Это были мои ноги, точнее, мои передние ноги, так как, взглянув под
свое широкое брюхо, я обнаружил сзади еще одну пару таких же, с тою лишь
разницей, что вокруг них обмотался длинный и также выпачканный в дерьме
хвост.
Но не только это увидел я, заглянув под брюхо. То, что я там увидел,
показалось мне страшнее всего: большое белое вымя с четырьмя длинными,
раздувшимися от частой дойки отвратительными сосками.
Это открытие стало последней каплей. Вонзив рога в сенные ясли, так что
во все стороны брызнула щепа, я отчаянно заорал:
- Ма-а-а-ма-а-а!


2.

Скрипнув дверью, Петрович вышел на крыльцо. Шумно вдохнул свежий, с
прохладою и медвяным майским привкусом, воздух. Почесал волосатую ляжку,
щурясь на медленно выползающее пурпурное солнце, зевнул, подтянул трусы и,
постукивая шлепанцами, сбежал во двор; погладил на ходу вислоухого пса и
скрылся в уборной.
Шуганув окопавшихся там крыс, Петрович присел на корточки и стал
рассматривать порядком уже изодранный журнал.
Крысы затаились где-то. Было покойно и тихо, лишь толстая навозная муха
гудела назойливо за спиной.
- Му-у-а-а-у-у! - истошно, чуть ли не истерически заорала корова.
От неожиданности Петрович уронил папироску, которую стал было
прикуривать, выронил спичку, опалив ладони, резко взмахнул ими, покачнулся и
до подмышек провалился в дыру.
- В-бога-душу-мать! - заверещал он пронзительно, вообразив, что
началась третья мировая или, по меньшей мере, снова взорвался пролегавший