"Макс Фрай. Энциклопедия мифов (том 2, К-Я)" - читать интересную книгу автора

десятом, кажется, классе средней школы (надо же, какие интересные
подробности!) - я всерьез разругался с родителями и временно поселился у
своей старшей сестры. Ее пятилетние близнецы, мои, стало быть, племянники,
обожали по утрам забираться ко мне в кровать, и щекотать меня, пока я не
проснусь. Этакий беспощадный "биологический будильник". Так вот, мои
теперешние ощущения здорово смахивали на те, давно забытые. Только ни
постели, ни одеялу с подушкой не нашлось места в моей странной жизни: я
снова сидел в красном кресле, к которому так привык, что считал его почти
неотъемлемой частью своего зыбкого тела.
Разумеется, никаких племянников поблизости не обнаружилось, и вообще
никого не было рядом - ни в просторном холле виллы Вальдефокс, ни в общей
столовой, ни на веранде, ни в темном коридоре, ведущем на кухню. Ничего
удивительного: стояла глухая ночь, самое тихое время, когда неугомонные
полуночники уже отправляются спать, а "жаворонки", привыкшие вставать
задолго до позднего зимнего рассвета, досматривают свои сновидения,
второпях, как последние страницы каталога дешевого универмага, которым
суждена медленная и мучительная гибель в помойном ведре.
Щекотка, тем не менее, была самой настоящей. Я-то грешным делом, уже
забыл (или никогда не знал?) сколь интенсивные ощущения приходится
испытывать живым людям, поэтому поначалу совершенно очумел - нечто в таком
роде могло бы случиться, разве что, с мумией египетского фараона, если бы
на беднягу вдруг обрушился приступ зубной боли. Шок, впрочем, прошел
довольно быстро, но к тому моменту во мне уже произошли некие таинственные
необратимые изменения.
Начать с того, что я вдруг испытал непреодолимое желание потянуться,
размять затекшие конечности и чуть не заорал от удовольствия, когда сладко
захрустели все мои суставы. Секунду спустя, я понял, что не просто как
следует потянулся, а выпрямился во весь рост, встал на ноги, так что
овеществившаяся, наконец, задница тут же утратила возможность соприкасаться
с красной обивкой кресла. Это было восхитительно - как любая перемена
участи; в то же время, я испугался так, что в глазах потемнело. Страх сам
по себе тоже был новым ощущением: свежим, волнующим и, что уж скрывать,
по-своему приятным, хвала адреналину!
Стоило мне покинуть кресло, и волна удивительных перемен захлестнула -
то ли меня, то ли темный холл виллы, а вместе с ним и весь остальной мир. Я
быстро выяснил, что темнота теперь обладает свойством скрывать от меня
очертания предметов - прежде, пока я сидел в кресле, у меня не возникало
подобных проблем, я отчетливо видел каждую паутинку в самом дальнем углу
под потолком. А когда я зажмурился, меня окружила вовсе уж непроницаемая
темнота - и так, оказывается, бывает! Я сжал руки в кулаки, потом разжал,
изумляясь тому, какая дивная симфония разнообразных физических ощущений
сопровождает сие незамысловатое действо.
Но проклятая щекотка - то, что я поначалу счел щекоткой - не давала
мне сосредоточиться на упоительных экспериментах. Теперь этот своеобразный
зуд больше походил на страстное желание сделать что-то весьма конкретное...
но вот что именно?
По истечении несколько мучительных мгновений, я вдруг понял, что
должен покинуть холл и подняться наверх по лестнице. Я еще не знал, куда
именно мне следует попасть, и, уж тем более - зачем; но был совершенно
уверен, что пойму это по дороге. В любом случае, я не мог оставаться на