"Джеймс Фрэзер "Фольклор в ветхом завете"" - читать интересную книгу автора

По греческому преданию, мудрый Прометей также вылепил из глины первых
людей в фокидском городе Панопее. Когда он окончил свою работу, то часть
глины осталась на месте, ее можно было видеть еще долгое время спустя в
форме двух больших глыб, лежащих на краю оврага. Греческий путешественник,
посетивший это место во II в. нашей эры, утверждал, что эти глыбы имели цвет
глины и распространяли сильный запах человеческого мяса. Я тоже побывал там
спустя почти 1750 лет. Это место - небольшая заброшенная долина или, вернее,
ложбина на южном склоне Панопейского холма, над которой тянется длинная
линия разрушенных, но все еще величественных стен и башен, увенчивающих
скалистую вершину холма. Был жаркий осенний день (1 ноября), и после долгого
греческого лета без дождя вся маленькая долина была совершенно суха, вода не
струилась по ее покрытым кустарником склонам, но на дне долины я увидел
красноватую рассыпавшуюся землю, быть может, остаток той самой глины, из
которой Прометей слепил некогда наших прародителей. Местность имела
пустынный и печальный вид, ни одного человеческого существа, ни какого-либо
признака человеческого жилья не было видно кругом; только высоко над головой
ряд развалившихся башен и зубцов на холме говорил о деятельной жизни давно
минувших веков. Весь ландшафт, столь обычный в Греции, будил в душе мысли о
скоротечности и суетности нашего жалкого существования на земле в сравнении
с неизменной и, по крайней мере внешне, мирной, спокойной жизнью природы.
Впечатление еще более усилилось, когда я, скрываясь от жары, уселся на
вершине холма, под тенью прекрасных падубов, и, вдыхая душистый аромат
полевого тмина, стал обозревать далекий горизонт этого уголка земли, столь
богатого воспоминаниями о прошлом. К югу вырисовывались красивые очертания
вершины Геликона, выступающей над низким кряжем гор. На западе виднелась
громада Парнаса с темным сосновым лесом, покрывающим, точно облачные тени,
середину его склонов, а у подножия горы приютились поросшие плющом стены
Давлиса, висящие над глубокой долиной, романтическая красота которой так
гармонирует с историей о любви и страданиях Прокны и Филомелы, связанной, по
греческому преданию, с этим местом. На севере, за широкой равниной, на
которую Панопейский холм спускается крутым и голым обрывом, глаз
останавливается на горном ущелье, через которое пробился в своем извилистом
течении Кефис; отсюда река несет свои мутные воды далее под серыми ивами,
мимо каменистых и бесплодных холмов, пока не теряется в темной известковой
пещере, а не, как прежде, в болотистых камышах ныне уже высохшего Копайского
озера. На востоке к склонам темного горного хребта, часть которого
составляет Панопейский холм, прилепились руины Херонеи; здесь была родина
Плутарха; здесь же находится равнина, на которой произошла роковая битва,
бросившая Грецию к ногам Македонии; здесь, наконец, позднее произошла
смертельная схватка между Востоком и Западом, в которой римская армия под
предводительством Суллы разбила азиатские полчища Митридата. Таков был
расстилавшийся передо мною ландшафт в один из тех последних роскошных дней
осени, когда уходящее лето медленно и как бы нехотя уступает зиме прелестные
горы Греции. На следующий день картина изменилась: лето ушло. Серый
ноябрьский туман низко висел над холмами, которые еще вчера сияли в
солнечном блеске, и под его траурным навесом вся мертвая гладь Херонейской
равнины, этого громадного безлесного пространства, замкнутого пустынными
скатами гор, была теперь обвеяна печальным холодом, конечно более подобающим
тому полю битвы, где народ некогда потерял свою свободу.
Подобные грубые представления о происхождении человеческого рода у